Судьба снова одарила меня встречей с необыкновенным человеком. Жизнь Бориса Брестовицкого – как классный авантюрный роман. В 13 лет он выпил коньяку и пошел выступать перед молдавской партийной и культурной элитой. Воевал в Афгане. Был заклеймен врагом народа, лишен паспорта и военных наград. Вырос до серьезной должности в не менее серьезном банке и все бросил из-за любви к истории и Израилю. Знает о "русских израильтянах" то, о чем даже не подозревает "Википедия". И начинает придумку каждого нового туристического маршрута с поиска туалетов.

Да, он еще рассказывает об этом так, что невольно вспоминается Бабель с его одесскими рассказами…

– Разумеется, я готовился к интервью. Но жизнь, как известно, лучший сценарист. Гиды сегодня бастуют, Борис? (Разговор состоялся 1 сентября.)

– Вопрос очень интересный. Можно сказать, что бастуют, в смысле – не работают. Гиды в вынужденном отпуске, потому что туризма фактически нет. Иностранные туристы практически не приезжают, за исключением тех, кто навещает родственников. Немного приезжают журналисты, бизнесмены. Какие-то редкие экскурсии все-таки случаются. Что касается израильтян, то они сократили в разы свое присутствие на экскурсиях. С одной стороны, все самые интересные маршруты проходят по северу, он очень популярен у израильтян, особенно летом. Но сейчас там опасно. Юг, вокруг Газы – это тоже были места, которые очень привлекали туристов. Иерусалим. Многие считают, что там сейчас опасно, и в этом есть доля истины. И я уже не говорю о том, что настроение у людей очень плохое. Настроение у людей не очень соответствует экскурсиям.

И – погода. Мы, конечно, говорим в Израиле это каждый год, но в этом году лето действительно необычайно жаркое. Обычно где-то с мая по сентябрь 5-6 дней очень жарких, потом 2-3 дня можно перевести дыхание. У нас в этом году лето практически без этих дней, что можно перевести дыхание. Очень жарко.

– Если представить теоретически, что вам предложат провести экскурсию, скажем, в районе Кирьят-Шмоны. Как, проведете?

– Я да. Я поеду. Меня этим не испугать. Утром 8 октября я был в Сдероте. Возле полиции там еще шел бой, я снимал это все. Мы приехали туда еще до прибытия волонтеров ЗАКА. Когда тела погибших были на улицах, еще их не успели убрать.

– Вы работали там? Для кого снимали?

– Для себя, для истории. Я еще задолго до начала войны в Украине сотрудничал с двумя российскими телевизионными каналами. И с журналистами этих каналов у меня сложились хорошие и даже дружеские отношения. Я знаю этих людей лично, они бывали у меня дома, я знаком с их семьями, они приезжали ко мне в гости. Это адекватные ребята.

Руководство одного такого канала седьмого числа примерно в полдень ко мне обратилось с просьбой: если они прилетят срочно, смогу ли я их сопроводить? Я сказал да. Мне было важно, я понимал, что, безусловно, Россия имеет отношение ко всем этим событиям в той или иной степени. Мне было важно, как это будет подаваться в России.

Я знаю этих ребят, я сказал, что с ними поеду. Если приедут другие – нет, откажусь. Потом были другие команды, с которыми я отказывался работать, но с теми, кого я знал, я соглашался работать.

– Вы хотите сказать, что те, с кем вы работали, подавали информацию так, что ее не стыдно слушать, скажем, в Израиле?

– Да. Я видел эти передачи, все снималось при мне. Кроме того, ребята, с которыми я работал (два человека: оператор и журналист), естественно, не говорят на иврите. Мы брали много разных интервью, я все переводил, поэтому в кадре мой голос, и я иногда в кадре. Я все это видел, слышал.

– Для каких каналов вы работали? Или это военная тайна?

– Я не думаю, что это военная тайна. Это был канал "РТР-24" и канал "Звезда". Это были две команды, они приехали не одновременно. Вы же помните, военные действия долгое время не начинались, и они вернулись в Россию. Когда начались военные действия, они приехали снова.

Это ребята прошли авторизацию в Government Press Office, у них была лицензия. У них были все разрешения на въезд в те зоны, где можно было снимать.

Правительственная структура организовывала специальные поездки, где люди из отдела военной цензуры нас сопровождали. Они нам показывали, рассказывали. Мы были в кибуце Беэри, когда там еще работала ЗАКА. Мы были в Ашкелоне, на территории национального парка, где организовали специальный лагерь, куда выезжали солдаты. Мы с ними там встречались – в присутствии цензоров армейских, естественно.

Я всегда говорю: далеко не вся Россия – это подонки и ублюдки. В России достаточно много людей, у которых нормальная, объективная оценка событий, люди адекватные, с которыми можно общаться. Россия – это мордор, это все что угодно, но не вся Россия такая.

– Знаю, что один из самых известных в Израиле политических лидеров после встречи с родителями и родственниками заложников приехал домой и выпил бутылку водки, потому что он не мог заснуть. Вы после Сдерота и Беэри могли заснуть?

– Нет. Восьмого я вернулся домой очень поздно, за полночь. Моя супруга уже легла спать. А вот девятого я вернулся где-то в семь-восемь вечера. Когда я зашел в квартиру, то у жены заняло несколько секунд, чтобы понять, кто перед ней. И она молча (у меня просто дома нет водки) достала из шкафа бутылку виски и поставила на стол. Она поняла, что пока я не выпью, не смогу разговаривать. 

И в этот же день она видела, наверное, первый раз в жизни, как я плачу.

– Давайте закончим эту тему, потому что она до сих пор очень болезненная, хотя и говорят, что время лечит. Ничего оно не лечит.

– Не лечит.

– Широко известный в узких кругах Борис Брестовицкий. Давайте мы рамки чуть-чуть расширим. Кто вы, что вы, как вы? Израиль – страна трансформации. Тут многие меняют жизнь, профессии. Вам пришлось меняться, пришлось менять профессию, когда вы приехали сюда?

– Я бы не сказал, что пришлось. Я сделал это по собственному желанию, с удовольствием и не под давлением обстоятельств. Я по образованию инженер-электронщик, по второму образованию.

Первое у меня образование архитектурное, но я ни одного дня архитектором не работал. Я окончил Одесский политехнический институт, специальность – промышленная электроника. И первые годы в Израиле я работал по специальности: инженером-электронщиком, инженером компьютерных систем.

Потом несколько изменил специализацию, работал в области компьютерной безопасности. Именно с такой должности из отдела компьютерной безопасности одного из израильских банков крупных я ушел, проработав там семь лет. Потому что к этому времени я сильно увлекся – ну, в тот момент это еще не была журналистика, в тот момент это было блогерство.

Я писал некие статьи и вдруг неожиданно обнаружил, что то, что пишу, и то, как пишу, людям интересно. Мне стали об этом говорить. У меня был когда-то, он еще сейчас есть, блог в "Живом журнале".

И я с гордостью могу сказать, что я один из первых израильских русскоязычных тысячников. Набрать тысячу читателей в "Живом журнале" – это была большая цифра в то время. На волне этого я решил, что раз все идет так, то, наверное, нужно учиться этому.

Я окончил факультет журналистики Хайфского университета. Вечерне-заочно. Был уверен, что меня научат писать лучше. 

– Главное, чтобы на факультете журналистики не научили писать хуже, из личной практики говорю.

– Нет, хуже не научили. Благодаря учебе стал лучше разбираться в том, как работают средства массовой информации. Познакомился со многими на тот момент известными журналистами, тележурналистами. Наш преподаватель, руководитель курса Ноах Альперин, был одним из известнейших израильских журналистов. Благословлена его память.

Мне интереснее всего писать об истории Государства Израиль. Почему именно эта тема? Потому что я, как и многие другие репатрианты, до приезда в Израиль знал о нем крайне мало. Как вы помните, в советских школах и вузах историю Израиля не преподавали.

– Да, как ни странно.

– Историю Индии и Египта изучали. Историю Израиля – нет. Историю России тоже почему-то не изучали в Советском Союзе, но это неважно.

И я стал писать об истории, о географии, о Государстве Израиль.

Меня в какой-то момент пригласили прочитать курс лекций об истории Тель-Авива, потому что специализация у меня была именно по истории Тель-Авива в школе гидов. И прочитав там курс лекций, я решил: а почему бы мне самому не окончить эту школу. Я окончил, получил лицензию израильского гида.

Это был, наверное, год 2009-2010-й. И я стал гидом, но продолжал какое-то время еще работать в банке. В какой-то момент набрался смелости, потому что оставить работу в банке со всей зарплатой и соцпакетом, честно скажу, было страшно.

– Знаете, даже сегодня я слушаю это, и первая мысль, что крутится в голове, – не нужно ли было вам побывать у психиатра тогда? Человек бросил работу в банке и ушел на вольные хлеба – на непонятные вольные хлеба, подчеркиваю. Как говорят наши друзья чукчи: однако…

– К тому времени дети у меня выросли, получили образование, стали достаточно самостоятельными. Ипотеку я уже выплатил. Плюс, уйдя из банка, я получил некое выходное пособие. И сам для решил, что год я как-то протяну, а если не получится, то, значит, я вернусь в профессию айтишника.

– И сколько уже тянете?

– 15 лет, где-то так. И даже сегодня, когда гиды переживают не лучшие дни, у меня нет никакого желания вернуться в профессию. Мне кажется, что я неплохой гид и неплохой рассказчик. Если нет экскурсий, я пытаюсь читать лекции, пишу какие-то статьи.

– Я недавно смотрел ваш подкаст с Даниэлем Рапопортом. Мне показалось, что у вас взгляд профессионального игрока в покер.

– Я не играю в карты вообще, я вообще не играю в азартные игры. Но взгляд на самом деле такой, я примерно понимаю, что вы хотите сказать. Когда я веду экскурсию, то передо мной стоит группа людей. Все они разные, кто-то в очках, кто-то без (смеюсь). У каждого из этих людей свой интерес, каждый по своей причине оказался на этой экскурсии. Кто-то из них пришел абсолютно без желания. Жена заставила, муж сказал, дети сказали – не знаю. Всегда есть такие люди, у которых нет желания. Условно говоря, это чаще всего бывает, когда жена захотела и сказала мужу: "Поехали, потом выпьешь свой бокал пива ".

И вот этот бокал пива, я его вижу с первых минут в глазах человека. И я понимаю: если я этого человека вычислю в группе – я всю экскурсию веду для него, потому что остальные и так хотят меня слушать. А он не хочет. И если я пробился к нему, значит, я победил. Если не пробился, если я не смог его заинтересовать, значит, в этот раз я проиграл, свою работу сделал плохо. Поэтому я научился внимательно наблюдать за людьми, определять, заинтересован человек – не заинтересован. Что в нем возбуждает интерес? Вот я что-то рассказываю, вижу: о, здесь у него глаза загорелись, а здесь он полез в свой телефон, значит, ему это неинтересно. 

– У меня есть товарищ, в свое время был одним из лучших футбольных арбитров СССР. Он отрабатывал жесты рефери перед зеркалом. И выглядел на поле как профессиональный артист балета, движения были отточены. Вы оттачиваете какие-то движения перед зеркалом? Жесты, взгляды, связки какие-то вы нарабатываете изначально?

– Движения – точно нет, но свой рассказ, безусловно, отрабатываю. То, что я рассказываю на экскурсиях, я сначала рассказываю самому себе. Во-первых, мне нужен тайминг, я не могу сделать экскурсию на полчаса, то есть я должен знать, сколько времени займет рассказ, а так как мы находимся на улице, то я должен знать, сколько времени у меня от этого места до следующего места, и в это время я не иду молча, что-то должен рассказать.

Я это все, безусловно, репетирую. Плюс какие-то изюминки, как у нас принято говорить, их тоже нужно репетировать, потому что самые лучшие импровизации тщательно отрепетированы.

– Я поклонник Азимова, фантаста. У него есть серия книг, где земляне переселились на другие планеты, обжили их, а потом космониты, второе, третье поколение, стали относиться к землянам как к живым существам второго сорта. Я вижу тут определенные исторические, скажем так, фантастические ассоциации с Израилем. Считается, что Государство Израиль основали "русские ". А сейчас – существует такое мнение – что аборигены относятся к "русским" как к людям второго сорта. 

– Я все-таки гид, и я владею неким историческим материалом. Всегда возникает вопрос: а кого мы называем первыми олим хадашим? Кто у нас первые репатрианты? Исторически впервые вот этот термин "олим", или "репатрианты", имел отношение к тем евреям, которые вернулись из Вавилонского плена. Это VI век до нашей эры. Они были русские? Нет, они не были русские. Они были иудеи, которые отсюда были угнаны в плен в Вавилон, там родились, они вавилонцы.

– Как правильно: вавилонцы или вавилоняне?

– Иракцы☺. Даже, наверное, ассирийцы, так более правильно. Если мы говорим о более близких временах, то в начале XIX века, после войны Наполеона, турецкие власти разрешили 14 еврейскими семьями из Турции переехать в Яффо с тем, чтобы открыть здесь первый еврейский постоялый двор. То есть создать здесь некую туристическую промышленность. Эти 14 семей приехали сюда с разрешением. У них были такие вот "теудат-оле", давайте называть это так. То есть, опять же, не "русские".

Что же касается вот этого мнения, что "русские" создали Израиль, я думаю, у него есть объяснение. На начало XX века самое большое в мире комьюнити евреев — это Польша и Россия. В тот момент это еще одна страна. Многие из них русского языка вообще не знали, говорили на идише.

Русский язык знали только самые образованные, те, кто жил в городах. В городах жило очень мало евреев. Назвать их русскими – это точно так же верно, как нас с вами назвать русскими.

Я родился и вырос в Молдавии. Говорю по-молдавски. Или по-румынски, сегодня разницы нет. Я в России за всю свою жизнь был три раза. Один раз в Москве, когда оформлял документы на выезд из Израиля, один раз в Ленинграде на свадьбе моего брата и один раз в армии, в какой-то командировке на Байкале.

Все. Значит, вся моя связь с русским, – это то, что я говорю по-русски. Но я же говорю и по-английски, немножко по-итальянски. Но никто меня не называет итальянцем. Поэтому я думаю, что есть здесь некое заблуждение, что русские.

К слову. Молдавских евреев в тот период было больше, чем русских. Из тех, кто приехал в Израиль.

– Как говорится, вы сделали мой день.

– Мэр Дизингоф родом из Оргеева. И Нахум Гутман, и его отец – они родом из Молдавии. И великий Баруха Агадати, создатель израильского балета и кинематографии. Он мой земляк из Бендер. Ханина Кричевский, руководитель первого оркестра в гимназии "Герцлия" и фактически аранжировщик той версии "Ха-Тиквы", которую мы сегодня слушаем. Это его музыка и его адаптация текста. А вы знаете, что с начала девяностого года, с восемьдесят девятого из Молдавии уехало девяносто тысяч евреев? Вы знаете, сколько это в процентном отношении по отношению ко всему еврейскому населению Молдавии? Девяносто девять процентов. Ни в одной бывшей республике Советского Союза не было такого, чтобы практически все еврейское население покинуло это. Ни в России, ни в Белоруссии. Там везде остались евреи. Из Молдавии уехало девяносто девять процентов евреев.

– Флавием современным себя не ощущаете?

– Ни в коем случае. Флавий – он ученый. Я к нему отношусь как к ученому-историку. Я рассказчик. Я не историк.

– В таком случае, если вы рассказчик, у меня сразу две ассоциативные фамилии. Дядя Гиляй, Гиляровский. Возможно, Бабель…

— Вот Гиляровский мне очень близок. Я даже не скрываю, что когда я начинал составлять свои первые экскурсии, многократно пересчитывал книгу "Москва и москвичи". Хотел понять и научиться, как о скучном рассказывать интересно.

– Да, дядя Гиляй это умел как никто другой. У меня к вам вопрос чуточку неожиданный. Есть такой известный анекдот – вы, наверное, слышали, да? "Еврей? Уйди, мираж". Мне этот анекдот вспомнился, когда я узнал, что вы были в Афгане. На войне.

– Я встречался на афганской войне с евреями самых разных "уровней". Я был обычным сержантом, поэтому с генералами мне не доводилось общаться, но я встречался с евреями-майорами, лейтенантами, были евреи – такие же сержанты, прапорщики, солдаты рядовые. Безусловно, рядовых было больше.

– Принимали участие в боевых действиях?

– Да.

– Награды?

– Да. Но когда я уезжал в 90-м, нас лишали советского гражданства. Забирали паспорт, забирали военные билеты, награды тоже забрали.

– Знаю совершенно достоверную историю. Шел финал первого восстановленного КВНа в 87-м году. В составе команды одесских "Джентльменов" был парень, который служил в Афгане. И я знаю, что во время финала его трясло так за кулисами, что он говорил: "В жизни мне не было так страшно – даже на перевале Саланг".

– У нас у каждого был свой финал КВНа и свой "перевал Саланг". Расскажу историю. В 75-м году, в мае месяце, мне тринадцать с половиной лет, в кишиневской зале "Октомбрие" (это своего рода молдавский Дворец съездов) проходил большой концерт, посвященный 30-летию победы. И почему-то именно меня выбрали в начале, перед концертом, читать стихи. Я читал отрывок из поэмы Мусы Джалиля "Моабитская тетрадь".

И вот я из-за кулис выглянул в зал, огромный зал: впереди сидят ветераны с золотом медалей. Мне стало так страшно, что вот даже сейчас помню те мурашки по коже. И подошла помощник режиссера, до сих пор с благодарностью эту женщину вспоминаю. Увидев меня, она поняла, что мой номер на грани срыва. Она просто взяла бутылку коньяка, налила мне, 13-летнему, стаканчик коньяка и говорит: "Давай без слов, бахни и все". И она сделала это так резко, не оставив мне возможности для выбора. Я выпил этот коньяк, там, я не помню, 50 грамм – 100 грамм коньяка было. И когда мне нужно было идти на сцену, я уже ничего не видел. Только стойку микрофона и свет в глаза. В общем, прочитал.

И раз упомянули Афганистан. После того как человек отслужил там, в боевых частях, ему полагалось некое удостоверение участника боевых действий. Называлось оно удостоверением афганца, и среди прочих льгот эти удостоверения позволяли совершать покупки в специальных закрытых магазинах, которые были для ветеранов войны, для членов партии высокопоставленных. Такие закрытые магазины. И я пошел в военкомат. А в советской армии, когда человека забирали в армию, паспорт забирали. 

– Да, я знаю. У меня даже запись о бракосочетании находилась в военном билете. Меня первые 5 лет после армии в гостиницу супруга не позвали. Потому что паспорта и пометки о браке не было.

— Вот после того как я вернулся домой, прошло какое-то время, нужно было пойти в военкомат, чтобы получить некий документ, по которому в паспортном столе давали новый паспорт, потому что старый был уничтожен. И там делали новую запись в военном билете, что ты демобилизован и так далее, и так далее. Я пришел, военкомат мне дал эту справку.

Я спросил офицера, когда мне выдадут удостоверение, вот это удостоверение афганца. Он на меня так посмотрел – удивленный, с насмешкой, и говорит: "А тебе зачем?" Я говорю: "Ну как зачем? Положено".

Говорит мне: "Ну ты же еврей". А я как бы мыслил немножко иначе. Я в то время был членом комсомола, такой советский мальчик. Вот я говорю: "Не понял, ну и что?" Говорит: "Ну у вас же, евреев, и так полные холодильники. Зачем тебе это удостоверение? В магазин ходить, а у тебя и так полный холодильник". Я был еще молодой и гордый, это мне показалось оскорбительным, я хлопнул в дверь и ушел. И больше за этим удостоверением я не возвращался. А медали отдал военкому, когда оформлял "бегунок", чтобы выпустили в Израиль.

– Вы уезжали еще в то время, когда евреев в обществе порицали за отъезд?

– Да, меня на заводе полчаса поливали грязью. Причем меня ненавидели еще до того, как все начали говорить, потому что работяг загнали в обеденный перерыв в этот зал. Вместо того чтобы играть в домино, они должны были выслушивать все эти рассказы о том, что я предатель родины. Я знал, что это необходимо, это очень забавно было. Потом один из тех, кто меня поливал грязью, ко мне подошел и сказал: "Как я тебе завидую, через какое-то время, пару месяцев, ты будешь там, а мы здесь останемся в этом дерьме".

– Да, какая грустно-поучительная история. Ну давайте вернемся опять к нашим баранам. Двух авторов очень сильно люблю, которые потрясающе писали о гидах. Это Сергей Довлатов и Дина Рубина. У Дины Рубиной есть великолепный эпизод, где один из гидов рассказал, как у него были в клиентах два "новых русских". И как он рассказывал им, что здесь вознеслась Дева Мария, здесь вознесся такой-то, здесь вознесся такой-то. И ему в ответ сказали изумленно: "Блин, у вас Байконур здесь, а не Израиль"…

– Два случая могу вам рассказать, на мой взгляд, достаточно забавных. Первый случай. Я – такой начинающий гид… Это лет 20, наверное, было назад, я только-только начинал. Ходил по улицам Яффо, изучал. Впереди меня идет группа с гидом, группа русскоязычных туристов, и он им что-то рассказывает, рассказывает, и вот они подходят к одному из домиков этих старых, в Старом Яффо. Он говорит: "А вы знаете: в этом доме бывал Иисус". Группа просто в полном шоке, я тоже в полном шоке, застыл как вкопанный, потому что нигде не слышал какого-то упоминания, что Иисус был в Яффо. А гид повышает градус: "Это сегодня частный дом, вы подождите минутку – я зайду спрошу. Если жильцы разрешат, то, может быть, мы зайдем с вами посмотреть". Он зашел в этот дом, через две минуты вышел, говорит: "Вы извините, люди отдыхают, в общем, может быть, когда-нибудь в другой раз". И дальше повел людей, хорошо рассказывал.

Через какое-то время в тот же день – я там долго бродил – встречаю того гида. Он, видимо, сделал перерыв для группы, они все разошлись, а он сидел в сторонке, ел свой сэндвич с чашкой кофе. Я к нему подошел и говорю: слушай, вот так и так, я начинающий гид, я только-только вот окончил курсы, без обид, ну скажи мне, что это за история с этим домом, Иисусом, нигде такого не слышал, может быть, я чего-то не знаю, я буду рад научиться. Он, оглядевшись, что нас никто не слушает, говорит: "Послушай, никакого Иисуса там нет, просто очень писать хотелось, а там есть туалет. Не мог же я в группе сказать: "Извините, я пойду". Вот это вот такая вот история, она меня очень многому научила. 

– Как говаривал мой товарищ, "писать и родить – некогда годить"…

– После этого прокладку любого маршрута начинаю с того, что определяю, где есть туалеты. Вторая история случилась уже много лет спустя, когда я уже был такой достаточно, скажем так, уверенный в себе гид, уже как бы про меня знали.

У меня была семья очень интеллигентных москвичей. Мама, папа в возрасте за пятьдесят, оба преподаватели московских вузов. И их дочка, молодая женщина лет тридцати со своим мужем.

И вот мы несколько дней вместе гуляли, и в один из дней мы отправились на рынок "Кармель", на главный рынок Тель-Авива. Там всегда многолюдно. Я сказал мужчинам: "Вы двигайтесь вперед, и там в конце рядов мы встретимся". А я буду идти с женщинами, потому что не смогу за всеми следить в этой толпе.

Я иду с женщинами, вот они переходят от прилавка к прилавку. Мужчин интересует свое там, всякие блестящие вещи, зажигалки, ножики. А женщины – фрукты, овощи, цены.

Возле одного из прилавков мама говорит дочери по-русски, и она говорит достаточно громко, потому что на рынке шум: "Вот там, на том прилавке, там мандарины, апельсины были и красивее, и дешевле". Продавец, ну, я по лицу вижу, явно какой-то марокканец. Как многие продавцы на рынке, знает немножко русский. И с такой деланой обидой, это была театрализация такая: "Как, госпожа, почему ты так сказала, у меня очень хорошие фрукты?" Она была в полнейшем шоке, потому что, глядя на этого человека, она не могла представить себе, что он по-русски может понимать.

И она искренне ему говорит: "Ой, извините, я даже не могла предположить, что вы понимаете – она с ним на "вы"!!! – русский язык". В это время я вижу под прилавком, там тусуется какой-то, я не знаю, афроизраильтянин – так правильно говорить сегодня? Афроизраильтянин складывает пустые коробки.

И вот на этой фразе он вдруг встает в полный рост и, обращаясь к этой женщине на хорошем русском языке, говорит ей: "Надежда Николаевна, но вы же нас учили русскому языку, мы понимаем". Оказалось, что это ее бывший студент родом откуда-то из Ганы или Намибии. И он увидел, услышал и ее узнал.

Ну, в общем, там было братание такое на Эльбе, мне пришлось с хозяином договориться, чтобы он отпустил этого парня на полчаса, они там пошли, придались воспоминаниям.

– Прекрасная история.

– Да, такая веселая.

– У Рубиной в одной из книг написано, что любимым и первым тостов у гидов был тост за кормильца.

– За Иисуса, да. Так и звучит: за Иисуса, за кормильца, безусловно. Самая большая часть туристов приезжает в Израиль, чтобы посмотреть на места, связанные с Иисусом. Из всех маршрутов по нашей огромной стране самый популярный маршрут – это Иерусалим. А там самый популярный маршрут – тот, что иногда называют красиво "Иерусалим – город трех религий". На профессиональном языке гидов этот маршрут называется "Стенка, гроб", "Стена плача и церковь гроба Господня". Больше всего денег зарабатывается там.

– Я так полагаю, что гиды – они как медики и полицейские (и журналисты, кстати) – должны быть очень циничными людьми, нет?

– Я бы сказал, скорее, как врачи. Врач, если он начинает жалеть своего пациента, он не может его лечить, он не может ему причинить боль. Гиды тоже. Я человек, воспитанный в еврейских традициях, но не религиозный. Не называю себя атеистом, я называю себя агностиком. Некоторые истории, связанные с Иисусом, у меня внутри вызывают некую улыбку.

– Но, я так понимаю, вы не делитесь публично этими сомнениями?

– Нет-нет, ни в коем случае. Говорить такое туристам, верующим, смеяться над христианством – это последнее дело, что гид может сделать.

– Самый большой гонорар в карьере гида?

– За кого-то я не могу сказать, потому что, помните, как в том анекдоте: "Вы тоже рассказывайте". Самый большой гонорар, дай бог памяти… Думаю, что где-то порядка двух тысяч долларов в день. Но это такие одноразовые случаи. Мои клиенты – необыкновенные люди. У себя в "Фейсбуке" или в блоге практически не публикую фотографии со знаменитыми людьми. Я имею в виду, которые были моими клиентами. При этом те, кто со мной дружен, кто меня знает давно и близко, они знают, что я был гидом у очень многих людей, очень известных. Начиная с популярных музыкантов, актеров, ученых, тех, кого мы называем банкирами, олигархами. Вплоть до руководителей государств. Я думаю, что это даже не столько моя заслуга, сколько заслуга тех людей, которые побывали у меня на экскурсии. Им это понравилось, и они кому-то об этом рассказывают.

– Они вас передают как по цыганской почте?

– Да, я всегда считал, что вот такое сарафанное радио – это самая лучшая реклама.

– Война России с Украиной наложила отпечаток на работу израильского гида? Вы это учитываете, когда строите экскурсию? Вы избегаете каких-то тем?

– Когда это только-только началось, я сотрудничал с израильской алмазной биржей. И у меня была группа, смешанная. Автобус небольшой, человек на 20. Кто-то с Украины, кто из России. В какой-то момент начинается перебранка. И уже люди вскакивают с места. И было достаточно сложно людей успокоить, чтобы не дошло до драки. Потом дальше, конечно, я старался поговорить с организаторами, с диспетчерами, чтобы не допустить такой ситуации. Сегодня, безусловно, я перед экскурсией, особенно если это частная экскурсия, когда я несколько дней провожу с маленькой группой людей или с семьей, пытаюсь заранее с ними по телефону, по переписке выяснить, чем эти люди дышат. Бывают случаи, что я отказываюсь.

– Русские, украинцы – я понял, а как вы справляетесь с проблемой левых и правых в Израиле?

– Было пару раз (вот я даже думаю, что пальцев одной руки вполне хватит), что я прекращал экскурсии, просто просил людей удалиться. Была у меня недавно экскурсия по Старому Яффо. В группе пара, причем пара очень приятная. Они пришли чуть раньше других, я с ними успел немножко пообщаться.

Потом, когда собралась группа, разговор о политике возник, буквально ни с чего. И я попросил товарища, я говорю: "Вы знаете, вам хочется поговорить об этом. Я вам обещаю: после экскурсии давайте сядем, выпьем кофе, поговорим. Но не сейчас, не здесь".

Но этому человеку было принципиально важно в данную минуту донести свою точку зрения. И я в какой-то момент сказал: "Знаете, нет, я отказываюсь продолжать так экскурсию. Пожалуйста, покиньте нас, потому что все остальные люди заплатили деньги за то, чтобы послушать меня, а не ваши политические измышления".

Я вернул этим людям деньги. И на этом экскурсия для этой пары закончилась. У его супруги слезы в глазах, я видел, что ей очень хочется продолжить экскурсию. И она его пыталась уговорить остановиться, но он был нерушим в своем полемическом запале.

– Я всегда с огромным пиететом отношусь к истории. Думаю, что неплохо подкован в ней. Но был несказанно удивлен вашим рассказом о Борисе (Дов) Киселеве. Как вы на эту тему вышли?

– У меня огромная библиотека книг по истории Израиля, по истории Тель-Авива, там есть книги необычайно редкие. Которые сегодня существуют в двух-трех экземплярах. Кроме того, я обожаю старые газеты. У меня есть несколько подшивок старых газет, купленных у каких-то пенсионеров. И с этими газетами нужно очень бережно обращаться, они хрупкие, они рассыпаются. 

В этих газетах – кладезь интересной информации. Вот, в частности, история Бориса Киселева. Он был гением маркетинга. На его киоске висел такой слоган, смысл которого почти никто не понимал. Авторство приписывают Бялику.

– Какой слоган?

– גזזיני ואגרשך, העדיפיני במִילייך

– ???

– "Налей мне, пожалуйста, газоз, и я тебя "огрошу" (заплачу тебе грош), а ты мне с уважением дашь сдачу твоими миллями".

– Милли?

– Это были такие мелкие деньги во время подмандатной Палестины. С дырочкой в серединке, их прямо на веревочку нанизывали.

– Газоз?

– Газированная вода. Слово, кстати, придуманное тоже Бяликом. Люди читали эту вывеску, не понимали, подходили к киоску: "А что у тебя здесь написано?" И все – клиенты! И дальше киоскер уже там наливал то, что нужно было налить. Потом мне была очень интересна сама история Киселева, история его жизни, история вот этих первых киосков.

– Его называли королем тель-авивских киосков?

– Да, одно время в городе было всего три киоска, и все три арендовал Борис. Получается, король…

– Так вот откуда растут ноги монополии израильской. Кто виноват, почти по Губерману, "русские" виноваты. Но власти города, насколько я знаю, категорически запрещали создание киосков и торговых точек в городе?

– В первые годы существования города действовал запрет на любые торговые точки, базары. Даже коробейникам запрещали торговать с лотка и тележек.

– Что так строго? 

– Я думаю, они пытались построить европейский город и не хотели, чтобы восточный базар превратил Тель-Авив в еще один Яффо.

– Вам удалось провести историческую ассоциативную цепочку от киосков к НЭПу времен Ленина. Хочу понять, как вам это удалось.

– В середине 20-х годов начинается новая экономическая политика, НЭП.

– В СССР.

– Да, в СССР. Для тех, кто не знает о чем речь: это такой был небольшой период в истории, в ранней истории Советского Союза, когда частное предпринимательство снова разрешили. И на этой волне разбогатели как раз не бывшие банкиры, владельцы заводов, которые мыслили другими категориями. Разбогатели мелкие торговцы и мелкие ремесленники. Люди, которые умели мыслить на совершенно другом уровне. Они разбогатели. Наиболее проницательные из них прекрасно понимали, что все это рано или поздно закончится. И мы знаем, как это закончилось. Плачевно. Те, кто был более проницательный, такие Нострадамусы местные, заработав какие-то деньги, уехали. Кто-то уехал в Америку, кто-то уехал куда-то в Европу. В Европе в это время не очень охотно принимают евреев. И многие из них приезжают в Палестину, потому что в это время в Палестине британский мандат. С точки зрения евреев Европы, евреев России и Британии, Израиль – это цивилизованная страна. Это уже не тот дикий турецкий режим, власть арабов и бедуинов. Это все-таки власть Британии, цивилизованная страна. Значит, можно туда ехать и можно там строить жизнь. И вот эти люди приезжают сюда с деньгами, они открывают здесь какие-то свои бизнесы. Эта волна алии вошла в историю как "алия киосков". Нижний уровень среднего класса. Среди новых репатриантов было мало инженеров и врачей, учителей. Среди них было больше торговцев. И Израилю – ну, еще не Израилю формально, а Палестине – в этот момент эти люди оказались весьма к месту. Потому что они фактически подняли экономику страны. Этот период – вторая половина 1920-х до середины 1930-х годов, налицо колоссальный расцвет экономики.

– "Русский след" прослеживается и при создании знаменитой системы образования ОРТ.

– Система ОРТ берет свое начало от великих погромов, которые прошли в южных регионах России. Кишиневский погром.

Вот эта волна 1903-1904 годов. В результате этих погромов осталось огромное количество еврейских сирот. Когда ты изучаешь историю Кишиневского погрома, то официально видишь 47 убитых. Понятно, каждого из них очень жалко, но, с другой стороны, когда мы говорим о погроме в городе, в котором проживало 200 с лишним тысяч человек, 47 убитых – не так много. А когда я начал изучать, выяснил, что сотни раненых, которые потом умирали в больницах, потому что никто их не лечил.

И очень часто умирал один из родителей. И эти родители, просто оставшись в одиночестве, особенно если там убит был папа, а мама оставалась, она была не в состоянии выкормить свою семью. И вот тут группа петербургских евреев создает вот эту систему образования ОРТ. Немногие жители Израиля знают, что ОРТ – это русская аббревиатура, обучение ремесленному труду, где вот этих детей-сирот обучают какому-то ремесленному производству в интернатах. Сапожники, портные, кузнецы. То есть такие профессии, где они могут выйти и сразу сесть и заработать себе на жизнь.

– Вы в свое время разыскивали людей, которые летели в Израиль в одном из самолетов с Натаном Щаранским. Что за таинственная история?

– В 2009 году праздновали 20 лет Большой Алии. Это было большое событие на уровне правительства, и одна из газет русскоязычных (ее, к сожалению, сегодня нет) обратилась ко мне с просьбой написать статью о людях, которые летели с Щаранским в одном самолете.

– Поясним: имеется в виду Щаранский в 1976 году, когда он летел с пересадками из СССР в Израиль.

– Да. Почему обратились ко мне? Потому что из тех, кто в ту пору сотрудничал с редакцией, в области компьютерной грамотности я был один из самых продвинутых.

И все понимали, что искать нужно где-то в каких-то архивах. Я обратился в "Эль-аль". Мне сразу сказали, что никаких данных нет, потому что в то время не было никаких компьютерных баз. 

И тогда опубликовали объявление, оно было озвучено и на РЭКЕ, и в русскоязычной прессе: кто летел с Щаранским в одном самолете, позвоните по такому-то номеру, оставьте сообщение на автоответчике.

– Летело больше, чем несли с Лениным бревнышко на первом субботнике?

– Посчитав количество "летевших с Щаранским", я тогда сказал, что самолет был размером с "Титаник": сообщения оставили более двух тысяч человек. Причем были люди, которые репатриировались в 96-м, но по каким-то законам преломления времени летели вместе с Щаранским. (Щаранский прилетел в Израиль в 1986 году – И.Л.) 

– Если пройтись по улицам Израиля, то иногда может сложиться впечатление, что мы где-то в России: так много улиц названо в честь тех, у кого фамилии заканчиваются на -ов. Членов, Соколов. Их тоже называли "русскими" и гоями?

- Примерно до начала 50-х годов, то есть вот до создания Государства Израиль, до 1948 года, давайте упростим, такого понятия, как "светский еврей" и "религиозный еврей", особо не существовало. Были более религиозные и менее религиозные люди. Понятно, что в кибуцах жили менее религиозные люди или совсем не религиозные, в городах более религиозные.

Поэтому отношение каждого человека к другому зависело от его взглядов. Смотрите: есть сегодня в Израиле евреи, которые считают меня гоем. Хотя у меня и мама, и папа, и бабушки, и дедушки на 5-6 поколений назад все евреи.

Я когда-то вел экскурсию в квартале Меа Шаарим в Иерусалиме. Это был будний день, не шабат. Я стараюсь в шабат туда не заходить.

Местные жители не очень дружелюбно относятся к туристам. Их можно понять, потому что туристы приходят туда, чтобы посмотреть на них, словно они в зоопарке. 

Мы встретили детей 9-10 лет, мальчиков, они стали оскорблять женщин, мои клиенток. Хотя мы были одеты как положено, не пытались привлекать к себе внимание. Мимо шел какой-то мужчина. Я вижу, он пытается урезонить этих детей. Я ему говорю: "Слушай, объясни им, меня они не слушаются. Мне не хочется ни кричать на них, ничего. Бить я их точно не могу, но они мешают. Я работаю, я пытаюсь заработать на жизнь".

Он действительно успокоил. А я говорю на идише. Я задал ему какой-то вопрос. Думал, сейчас я заговорю с ним на идише, и он точно будет моим другом.

И когда я с ним заговорил на идише, его реакция была очень интересна. Он мне сказал: "Ты знаешь, что ты еще больше гой, чем твои туристы. Они вообще не евреи, им ладно, но ты еврей, и ты не веришь в Бога".

– Я слышал, что в одно время Меа-Шаарим называли иерусалимским Тель-Авивом.

– Этот квартал строили люди, которые создавали Петах-Тикву. Они задумывали его как квартал абсолютно светский. Первые жители, которые там поселились, были светскими. 

– Ваша топ-пятерка "русских" израильтян, оставивших заметный след в истории Израиля. 

– (Надолго задумался.) Безусловно, Давид Бен-Гурион. Я не знаю, правда, насколько мы можем считать его "русским".

Мой топ будет неоднозначный. Поэт Александр Пен. Его можно назвать таким символом нового еврейства, потому что его мама не еврейка, папа – еврей, родители познакомились в достаточно зрелом возрасте. Александр Пен прошел гиюр самостоятельно. Он создатель современной израильской поэзии. Он также создал понятие "богема", работал с театрами. Кто еще? Очень хотелось бы назвать мэра Дизингофа, но, скорее всего, нет.

Скорее всего, даже Акива-Арие Вайс. Он родился в Гродно, поэтому вполне мы его можем отнести к "русским". Этот человек сломал устои, сказав, что евреи могут вполне создавать собственные поселения.

В принципе, он и придумал Тель-Авив, это его была идея. 

Еще – братья Штайн, Леон и Менахем. Менахем был потрясающим менеджером, он придумал то, что мы сегодня обыденно называем больничной кассой. Люди скидывались деньгами и платили, если нужно было кого-то вылечить.

И его брат Леон, который был инженером-недоучкой. Талантливый изобретатель, который изобрел здесь так много всяких нужных, на тот момент очень важных вещей. Фактически он построил первый завод в Яффо. И на своем первом заводе, понимая, что завод – это только часть жизни рабочих, он создал театральную студию. У него на заводе была театральная студия, где после работы люди собирались, ставили спектакли! Еще – Арлозоров…

– Вы как-то сказали, что все израильские премьер-министры до Нетаниягу – все с "русскими" корнями.

– Кроме Рабина. И у Нетаниягу есть "русские" корни, Меликовский его фамилия настоящая, его папа был из Варшавы. Ицхак Рабин – это первый премьер-министр Израиля – сабра, который родился здесь.

Но даже у него, если вы слышали его ранние речи, проскальзывает русский акцент. А до него Бен-Гурион, Эшколь, Моше Шарет – они все говорили по-русски. Причем достаточно неплохо.

С другой стороны, сегодня говорят, что они создали неправильный Израиль, поэтому виноваты в этом "русские". Вот если бы это не "русские" создавали Израиль, Израиль был бы совсем другой.

– Как красиво. Круг. А круг – это всегда высшая форма законченности.