По вечерам Анна и Лера очень заняты. Анна ходит на курсы иврита, а Лера готовится к сдаче экзаменов для поступления на программу МАДА – волонтерской медицинской службы. Она мечтает, что после курса будет ездить в карете скорой помощи и спасать людей, а потом пойдет в армию, чтобы служить санитаркой. Но для этого ей сначала нужно получить документы.

Анна и Валерия – беженки из Мариуполя. Анна учитель украинского языка и литературы. В довоенные годы она служила социальным работником. Службу свою очень любила. Особенное удовлетворение Анна испытывала, когда удавалось помочь людям, попавшим в сложную жизненную ситуацию, в том числе решала правовые вопросы. Ей и в голову не приходило, что они с дочерью сами окажутся в таком положении.

- До февраля двадцать второго года мы нормально жили, можно даже сказать, хорошо, – рассказывает Анна. – Дочка ходила в школу, играла на фортепьяно. У мужа был небольшой магазин, я ему помогала, помимо своей основной работы. А потом жизнь разрушилась.

Павел Родштейн, сменивший фамилию на Рудов, репатриировался в Израиль вместе с первой женой и дочерью конце 90-х. Вскоре жена скончалась, он вернулся назад в Украину. Там познакомился с Анной. Они поженились, и вскоре у них родилась Валерия. В браке они прожили пятнадцать лет.

- Я помню, как мы отмечали наш последний праздник. Это было Восьмое марта двадцать второго года, - вспоминает Анна. - Когда Мариуполь начали обстреливать, мы поняли, что выехать из города не сможем. Поэтому решили, что самое безопасное место – это частный сектор, где жила моя мама. Мы надеялись, что по домам стрелять не будут.

Семья Анны и Павла и сестра Анны с сыном Богданом переехали в частный дом. Там топили печку дровами, добывали из колонки воду и кипятили ее в старом, доставшемся еще от деда, самоваре, лакомились домашними вареньями и соленьями. Даже хлеб пытались печь. А 11-го марта начался страшный артиллерийский обстрел.

- Когда начали стрелять, мы тут же собрались, взяли "тревожный чемоданчик" с документами и деньгами и поспешили в укрытие. И в этот момент случился прилет. Страшный свист, грохот раскалывающихся стекол, комья снега летят в дом… Мы сначала не поняли, что случилось. А когда пришли в себя, то всё увидели…

Павел погиб на месте. У него была разворочена вся грудь, – говорит Анна.

Шестнадцатилетний Богдан получил тяжелое ранение в шею и истек кровью на руках у матери. Позже соседи похоронили их в огороде. Остальные женщины получили осколочные ранения и были эвакуированы в больницу.

- У Леры была оторвана левая ягодица и перебит таз. На спине, шее и левой руке были многочисленные ранения. Она не могла двигаться. А у меня было тяжелое ранение в ногу. Остался осколок, который решили не вытаскивать.

Потом были мучительные, полные боли и страха, дни, проведенные в больнице.

- Представьте себе, что вас поместили в копилку, набитую монетами, и все время трясут, а иногда еще и с силой швыряют на пол. Вот такой грохот стоял постоянно, – вспоминает Анна.

- Во время обстрелов врачи уходили в бункер, оставляя лежащих пациентов без помощи, предоставляя их судьбу случаю. Считалось, что важнее спасти медперсонал, чем пациентов. Я до сих пор слышу эти крики, – говорит Лера. – Младенцы кричали от ужаса и боли. А им некому было помочь. Чтобы не сойти с ума, я считала плитки на потолке и надеялась, что в этот раз пронесет…

- Я решила, что бы ни произошло, я буду с ребенком до последнего, – рассказывает Анна и бережно убирает с лица Леры упавшую прядь черных кудрявых волос.

Пятнадцатилетняя Лера носит очки и сережку в носу, мечтает стать "настоящей израильтянкой". У нее ожоги на спине, страшный рубец на ягодице и левая рука, которую она только недавно смогла восстановить. Но она улыбается и смотрит в будущее позитивно. Вместо физиотерапии она практикует игру на синтезаторе. Недавно освоила гитару и барабаны. Даже пробует писать музыку.

- Я хочу играть! Не отрезайте мне руку! Я помню, как кричала, когда меня привезли в больницу, – рассказывает Лера.

О том, как прошли первые дни после ранения, можно рассказывать долго и подробно. Наконец, их перевезли в больницу в Донецке, где прооперировали. А после этого дочь Павла от первого брака нашла их через еврейские волонтерские организация, и общими усилиями удалось эвакуировать Анну и Леру в Израиль. Здесь были еще операции и долгий мучительный период реабилитации. Здесь Анне вернули ногу, а Лере восстановили руку.

- Она катала меня на кресле. Мы смеялись и плакали одновременно. Я в восхищении от того, как здесь относятся к людям, - продолжает Анна. – Как здесь их защищают, как здесь ценят каждого человека. И как люди стремятся защитить свою страну, рискуя собой. Это заслуживает огромного уважения.

Анна и Лера очень хотят остаться в Израиле. Тем более что возвращаться им больше некуда. Но, несмотря на все восторги и благодарности, израильская бюрократическая система сильно портит им впечатление. Лера имеет право на репатриацию как дочь еврея и израильтянина, она смогла доказать родство с дочерью отца от первого брака.

Но до сих пор ответа от МВД не получено, и неизвестно, позволят ли им жить в Израиле на законных основаниях. Пока у Леры нет удостоверения личности, она не может ни пойти учиться, ни начать подрабатывать. А Анна боится, что их выдворят из страны, когда дочери исполнится 18.

- Я хочу взять фамилию папы, Родштейн, - говорит Лера. – Я хочу стать врачом и лечить людей. Я многое прошла и очень много видела. Я думаю, что смогу помогать людям. Но пока мне самой нужна помощь.