Наши — это Чапаев, Павел Корчагин, Сухов, четыре танкиста и собака, Олялин и Штирлиц. Они — это белогвардейцы, басмачи, прочие бандиты и немецкие фашисты, которые потом оказались нацистами. Но мы в то время этого не знали. Да это и неважно. Левитан и Кукрыниксы считали немцев фашистами. Главное, что все было четко разграничено. Мы и они. И наши обязательно победят. И победили. Всех.

Наши — это вьетконговцы и летчик Лисицы́н, они — это янки и прочие имериалистические гады. И мы их тоже победили.

Наши — это Сальватор Альенде и Виктор Хара, они — это фашист Пиночет и проклятые янки, его поддержавшие. А вот тут наши проиграли. И нам всем было очень обидно.

Наши — это десантура в составе ограниченного контингента, они — это басмачи-моджахеды, а также паки. Вот там было непонятно, побеждали ли мы их или нет. Но проклятые янки помогали бородатым. Это мы помнили хорошо.

Почти весь советский период, мы — это единый советский народ, пионеры и комсомольцы, коммунисты и беспартийные. Они — это враждебный капиталистический мир, сующий свои поганые лапы в наш радиоэфир и льющий помои на наш великий, прогрессивный и справедливый советский строй.

Но вот началась Перестройка. “Оказался наш отец, не отцом, а сукою.”(с)

Мы — это журнал Огонек, толстые журналы Знамя, Новый Мир, Приставкин и Лацис, стотысячные митинги на Манежной. Они — это журналы Молодая гвардия, Наш Современник, Советская Россия и Нина Андреева.

Мы — это замученный Вавилов. Они — это Лысенко.

Мы — это репрессированный гений Тухачевский. Они — это мудаки Ворошилов с Буденным.

Мы — это Яковлев, они — это Лигачев.

И что характерно, нас подавляющее большинство. Как тогда казалось. А их жалкая кучка номенклатуры и сочувствующих Сталину ретроградов.

И вот случился путч 1991 года.

Мы — это Ельцин и Собчак. Они — это Янаев и Крючков.

И нас опять много. Мы заполнили улицы Москвы. Мы победили.

А вот опять путч 1993 года.

Мы — это Ельцин, Бурбулис и Гайдар. Танки стрелящие по Белому Дому. Они — это Макашов (повесить этих 10 жы́дов!), Хасбулатов и Руцкой. Толпа отморозков штурмующая Останкино.

И вот нас уже не так и много. А их повылазило отовсюду несметное количество.

Выборы 1993 года. Россия ты одурела! — закричал Карякин, выразив все то, что МЫ думаем по этому поводу. Мы впервые проиграли выборы. Пока еще не в чистую, но две трети краснокоричневого говна заполнило Думу.

Чечня 94–95.

Мы — это Гайдар, Немцов и прочие пацифисты (позвоните Наине Ельциной, пусть уговорит мужа вывести войска!). Они это Грачев (одним десантным полком возьму Грозный), Лобов и прочие ястребы, ровняющие с землей целые города и деревни Чечни.

И НАС все меньше и меньше. Наши голоса тонут.

Выборы 1996 года.

Мы — это Ельцин, Гайдар и Чубайс. Они — это Зюганов, Анпилов, Жириновский. А вот Гриша Явлинский уже не с нами.

И даже победа Ельцина не оставила впечатление победы. В Думу нас не пустили. То есть нас в стране уже меньше пяти процентов!

Выборы 1999 года.

Вот тут уже как-то стало не по себе. Особенно после взрывов домов в Москве.

Мы — это Кириенко с Хакмадой. И по-прежнему, Немцов и Гайдар. Они это Примаков и Зюганов и прочая красно-коричневая шобла в Госдуме.

Да, в Думу прошли. Но с жалкими 8 процентами…

А как Путин сел на трон, оглянулись вокруг… а нас-то почти уж и нет… Гайдар умер, Немцов убит. Наших в Госдуме нет вообще.

И вот что удивительно:
Все сильные и храбрые
И все, кому мы верили,
Воскликнули: Тону!

Мы ждали от них помощи,
Они же нас оставили
И первыми отправились
Ко дну.

Все демократы-либералы гнобят друг друга на чем свет стоит. Морального авторитета уровня Окуджавы и Афанасьева нет и в помине. Сталин — эффективный менеджер…

Вот начиная с этого момента, я как-то стал осознавать, что нет никаких МЫ, остался только Я и ОНИ. И чем дальше, тем глубже приходило это осознание.

Возможно, Канада это как раз страна для таких как я, кто перестал понимать свою родину и всех тех, кто там живет. Тут вообще нет понятия МЫ, тут все сами по себе со своим Я внутри.

И мне это нравится.

Источник: "Мастерская"