x
channel 9
Автор: Майя Гельфанд Фото: 9 Канал

Интервью по субботам: Софа Ландвер - министр и хозяйка

В пропахшем ароматами супа из потрохов и жареного лука здании центра абсорбции маленького города Ашдода, в крошечном закутке, служившей кухонькой в пятнадцатиметровой комнате, стояла молодая женщина и готовила обед на одноконфорочной электрической плите. Она плакала. Лишь недавно она перенесла страшную трагедию – смерть ребенка. Вскоре похоронила любимого отца.

А потом, бросив семью, друзей, налаженный быт, отправилась в чужую, жаркую, пыльную страну, где ее ждали одиночество и разочарование. Она плакала, и слезы застилали ей глаза, катились по щекам, падали в суп, который бурлил на плите. Она плакала и обещала себе: я справлюсь, я переживу это. И я привыкну к этой чужой стране. И здесь будет мой дом. И я в нем буду хозяйкой. Сегодня я беседую с министром алии и абсорбции Софой Ландвер.

– Вы родились и выросли в Ленинграде, столице империи, с ее дворцами, музеями, театрами и широкими проспектами. И вот вы попадаете в город Ашдод – маленький, провинциальный, грязный. О чем вы думали тогда?

- Сказать вам, что я не сожалела о том, что сделала такой шаг – это неправда. Что не было слез и отчаяния – это неправда. Когда в первый раз закрылась дверь этой маленькой комнаты, настолько маленькой, что кладовка в моей прежней квартире была больше, конечно же, было плохо, страшно, неизвестно. На этих пятнадцати метрах у меня была ванная, кухня и спальня.

Но знаете, несчастье, которое случилось с моим сыном, закалило меня в жизни. Потому что большего горя, чем смерть ребенка, не может быть. Мой муж был очень состоятельный человек, стоматолог, но никакими деньгами невозможно было купить здоровье ребенка. Не было ни одного профессора, к которому я не обратилась, не было ни одного лекарства, которое бы я не приобрела. У меня дома был коллектив врачей, но горе сыпалось на нас со всех сторон. А когда сын умер, у меня произошла переоценка ценностей. Изменилось отношение к материальному, вообще к жизни. Когда мы репатриировались в Израиль и попали в Центр абсорбции в Ашдод, меня не мучило отсутствие денег и не самые удобные условия проживания. Это было тяжело, но мы были молоды. Меня угнетало то, что я не знала ни одного человека, моя единственная подруга жила в Реховоте, и я была очень одинока. Я, конечно, подозревала, что будет тяжело, но что будет так тяжело – этого я не могла предположить.

- И как вы справились с этими тяжелыми временами?

- Я себе дала указание: не останавливаться, не жаловаться, не опускать руки. Из окна нашей комнаты мы видели голубое море, над нами было чистое небо, и мы должны были здесь жить, несмотря на песок, жару и пыль. Я решила, что на этом новом месте буду строить дом. Я была приучена к тому, что большая семья собирается за накрытым столом, где стоит вкусная еда, красивая посуда, свежие цветы. И я решила, что то же самое будет у меня и здесь. Дороги назад не было, дорога была только вперед, и по ней нужно было идти. Надо было ставить цели и идти к ним.


- А какие у вас были цели?

- Для начала - у меня была цель получить квартиру. Мы два года провели в центре абсорбции, и мне страстно хотелось, чтобы наконец у нас была своя квартира. Чтобы моя спальня была нормальной спальней, чтобы кухня была нормальной кухней, чтобы я могла распаковать свой багаж, который стоял нетронутый с тех самых пор, как мы приехали в Израиль. И вот я устроила первую забастовку. Я была тогда молодая, энергичная, и, конечно, меня выделяли и замечали мою энергию. Меня тогда выбрали председателем организационного комитета этой забастовки. Я рвалась вперед, не боялась взять на себя ответственность. В итоге мы получили эти квартиры, как и требовали.

- Существует миф, что в конце семидесятых абсорбция происходила намного легче, чем в девяностых или двухтысячных. Это правда?

- Тогда вообще не существовало прямой абсорбции. То есть нельзя было приехать и снять квартиру в любой точке страны. Нужно было селиться в центре абсорбции и ждать, пока тебя куда-нибудь распределят. Иногда ждали годами. Не было корзины абсорбции, выдавали стипендии в течение полугода. Не было специалистов, которые бы подсказали, как устроиться на работу, куда пойти учиться. Никто нас ни о чем не предупреждал. Никто не объяснил: не совершайте ошибок, действуйте правильно. Не было ни одного человека, который бы помог. Никто не говорил, что нам положены льготные ссуды на покупку квартиры. Информации не было. Не было радио, телевидения, интернета. Была только одна газета "Наша страна", и люди передавали информацию друг другу по сарафанному радио. Было очень тяжело.

- Вы действовали по интуиции? У вас не было какого-то четкого плана действий?

- Нет, конечно. Я начала работать. Я логопед по специальности, и могу без ложной скромности сказать, что я – хороший логопед. Когда я пришла в министерство алии и интеграции, чтобы устраиваться на работу, я сказала работнице: я – логопед. Она мне ответила: нет такой профессии. И, на мое счастье, я буквально на улице разговорилась с женщиной с ребенком, и выяснилось, что этот мальчик заикается. Она мне рассказала, что существует психологический центр, где оказывают помощь таким детям. Я пришла туда с улицы, по наитию, и меня взяли на работу. Я не могу сказать, что на моем пути не встречались добрые и хорошие люди. Мне помогали, закрывали глаза на мой не совершенный иврит. Но было трудно.


- В одном из своих интервью вы рассказывали, что, когда вы пошли в политику, ваш муж Оскар выдвинул условие: дом не должен пострадать. Но сегодня это заявление противоречит главному феминистскому тренду. Я так понимаю, что вы – не феминистка?

- Я – не феминистка, я – шавинистка от слова "шава" (שווה), то есть равная. Я считаю, что женщина, где бы она ни была, должна оставаться женщиной. Она должна хорошо выглядеть, ухаживать за собой, развиваться, продвигаться. Так мы договорились с моим мужем. Когда я пошла в политику, он сказал мне: "Тебя берут ради картинки". Да, картинка была красивая. Но я хотела доказать, что способна на большее.

- Вы это вполне доказали. Но я бы хотела все-таки поговорить о Софе Ландвер – женщине и хозяйке. Все, кто знаком с вами, рассказывают о вашем очень красивом и уютном доме.

- Я люблю свой дом. Я не терплю бардак в доме, я просто не могу тогда функционировать. Я считаю, что мой дом должен мне помогать, а не мешать. Я приучена к тому, что каждый день я должна вернуться домой, несмотря на какие-то срочные дела на работе. Иногда бывают ночные дежурства в Кнессете, но я все равно возвращаюсь домой. Я – хорошая бабушка, я – хорошая мать, я – хорошая хозяйка. Для меня не существует вещи, которой я не сделаю для своих близких.

- Даже будучи министром, вы остаетесь мамой и бабушкой?

- Да, я мама и бабушка. Однажды моя дочь упала и очень сильно разбила губу. А в тот день я была дежурным министром и пришла на работу в семь утра. Когда моя дочь позвонила и рассказала, что случилось, для меня уже не существовало ни Кнессета, ни министерства. Я помчалась в больницу к своей дочери. Когда ей сделали операцию, я вернулась на голосование.


- Когда при такой загруженности у вас находится время заниматься домом?

- В пятницу и субботу. Я отношусь к той категории женщин, которые абсолютно не терпят грязь. У меня дома должна быть абсолютно стерильная обстановка. Все разложено по полочкам, все стоит на своем месте. Я раскладываю еду по мисочкам и везу дочке в Тель-Авив. Я знаю, что одна внучка любит борщ, а другой нужно сделать блинчики, и я с удовольствием это делаю. Пока был жив мой муж Осик, он очень мне помогал, за что я ему безмерно благодарна.

- Расскажите немного о вашей семье. У вас был долгий и счастливый брак с Оскаром Ландвером.

- Да, мы были хорошей парой. Оскар был очень интересный человек, с энциклопедическими знаниями и великолепной памятью. Прекрасный врач, у которого были замечательные руки. У нас был хороший дом, мы любили принимать гостей. Накрывали большой стол, который всегда был очень красивым и разнообразным. Как я уже сказала, я совершенно не терплю балаган, поэтому периодически я открывала шкафы и избавлялась от ненужных вещей. Так вот, у моего мужа была любимая куртка, которая меня страшно раздражала. Он с ней сроднился и ни в какую не хотел расставаться. Я следила за тем, чтобы он выглядел солидно. А он любил джинсы и спортивные курточки. И вот была эта курточка, от которой я мечтала избавиться. И я даже один раз ее выбросила, но он ее нашел и вернул домой.

А когда Осика не стало, я решила раздать его вещи людям. Собрала пакеты с его одеждой и собралась все отдать. Но вот осталась одна вещь, с которой я не смогла расстаться – это та самая проклятая курточка, которую он не хотел выбросить, когда был жив, а я не смогла выбросить, когда он умер. Я подумала, что она должна быть рядом со мной. И она висит в шкафу, эта старая потрепанная курточка, до которой я не добралась при его жизни, и напоминает мне о нем.

- Какая трогательная история!

- Да. А еще, вы знаете, я глажу. Постельное белье, нижнее белье, даже носки!

- Вы получаете от этого удовольствие?

- Да. Я всегда очень много готовила, на несколько дней вперед. Осик любил первое, и в моем доме всегда был суп. Я – перфекционистка. Это хорошее качество, но и очень сложное. Все, что я делаю, должно быть исключительным. Лучше всех. Не всегда получается сделать великолепно, и я из-за этого переживаю. Вот Осик умел готовить несколько блюд так, как ни одна женщина не сможет приготовить. Он так чистил курицу, что она была идеальная. У нас было четкое распределение обязанностей дома. Мы жили очень насыщенной жизнью.

- Вам его недостает…

- Сейчас у меня начался другой период в жизни. Мы встретились, два одиночества, два состоявшихся человека, которые перенесли в жизни потери. Но пять лет я была одна. Я соскучилась по этому ощущению нужности: поставить тарелку супа, сварить этот суп для кого-то, приготовить обед… Я знаю, что такое одиночество, которому не видно конца. Я знаю, что нужно ценить то, что Б-г дает. Но, вы знаете, болезнь и смерть моего сына Герочки научила меня тому, что надо сопротивляться, надо жить. И даже в самые тяжелые моменты отчаяния и одиночества нельзя опускать руки. В любой ситуации нужно взять и собрать себя.

Когда Осика не стало, я поняла, что нельзя повесить свои заботы на дочку. Я – женщина самостоятельная, я считаю, что то, что я могу перенести сама – я должна переносить сама и никогда не озадачивать своими проблемами. Все, что у меня есть сегодня – это труд, ежедневный тяжелейший труд, это преодоление себя, это умение добиваться поставленных целей. Это подъемы и падения, это светлые дни и черные дни. Когда-то мой муж научил меня одной вещи: когда падаешь, когда очень тяжело, когда нет сил бороться, нужно подниматься и идти дальше. Я себя собираю по кусочкам и иду вперед. Я могу все, что не могут другие, я ставлю цель, падаю, ошибаюсь, залечиваю раны и поднимаюсь вновь.


- А вы согласны с выражением Маргарет Тэтчер: "Любая женщина, понимающая проблемы, которые возникают при управлении домом, может понять проблемы, которые возникают при управлении страной"?

- Да, ведь страна – это громадный дом. А еще Элеонора Рузвельт говорила, что женщину можно сравнить с пакетиком чая: никогда не знаешь, насколько она крепка, пока не бросишь ее в кипяток.

- Можно сказать, что вы по натуре хозяйка?

- Да. Я хозяйка своей жизни и в своем доме. А в министерстве я – руководитель.


- Тогда, как хозяйка – хозяйке, поделитесь рецептом своего знаменитого варенья из помидоров.

- С удовольствием!


Рецепт варенья из помидоров-черри от министра Софы Ландвер:

- 1 кг. помидоров-черри;
- 700-800 гр. сахара;
- сок 3 лимонов;
- ¼ стакана водки;

Помидоры помыть и проколоть каждый зубочисткой с двух сторон.

Приготовить сироп: сахар смешать с соком лимонов. Добавить четверть стакана воды и варить сироп на медленном огне, постепенно добавляя водку.

Бросить помидоры в кипящий сироп и варить до готовности. Готовность варенья проверяется так: капните на блюдечко каплю. Если капля не растекается, значит, варенье готово.


С Софой Ландвер у нас была долгая беседа. Мы разговаривали на разные темы: о семье, о женской доле, о трудностях абсорбции. Даже вместе поплакали. Но в конце нашей встречи госпожа министр собственноручно разрезала пирог, который я специально испекла по этому поводу, и даже похвалила мои кулинарные способности. Итак, шоколадный пирог по рецепту моей бабушки, можно увидеть здесь.

authorАвтор: Майя Гельфанд

Профессиональная домохозяйка, автор книги "Как накормить чемпиона"
comments powered by HyperComments