Житель Ашкелона Ашер Гонен уже семьдесят лет празднует день рождения 5 мая. Именно в этот день в 1945 году он был освобожден из концентрационного лагеря Маутхаузен.

Обряд бар-мицвы вместе с ребятами одной из ашкелонских школ Ашер Гонен совершил накануне своего семидесятилетия. Было это пятнадцать лет назад.

Так же, как в детстве, по небу плыли белые облака, зеленела первая весенняя трава, и голос мамы Рухамы звал детей к обеду. Тогда вся семья Гольдштейн — родители и их семеро детей — садились к накрытому столу.

Эти воспоминания десятки лет бередят душу Ашера. Он сильный мужчина, единственный из всей семьи оставшийся в живых. Ему одному нести груз воспоминаний о семье Гольдштейн из маленького трансильванского городка Насеуд.

Мама Рухама и отец Аврам, семнадцатилетняя Сура, пятнадцатилетний Айзик — Лейзер, одиннадцатилетний Шломо, девятилетняя Лея, семилетний Натан и их младший братик, имя которого стерлось из памяти Ашера… Так и живет в его мыслях этот малыш без имени.

До войны жила семья Гольдштейн в Трансильвании, районе, расположенном на границе между Румынией и Венгрией. Дом Ашера постоянно достраивался. В нем жили дедушка Давид и бабушка Ита, родители Рухамы. Их дочери выходили замуж, и дед каждой из них возводил отдельный дом.

Дед, Давид Шмерлер, был лучшим часовщиком в Насеуде, и все внуки на бар-мицву получали от него в подарок самые точные часы в мире. А малышам, мечтавшим о собственных часах, но еще не доросшим до почетного тринадцатилетнего возраста, на праздники дедушка выдавал часы напрокат.

Дед и отец Ашера были религиозными людьми, как и все пятьсот еврейских семей городка. Ашер ходил в хедер, а когда подрос, то параллельно занимался в городской школе. Он свободно владел идишем, ивритом, венгерским и румынским языками.

Большинство еврейских общин Европы почувствовали весь ужас гитлеровской машины уничтожения сразу после начала Второй Мировой войны. Но в район Трансильвании вошла венгерская армия, и жизнь евреев в Несеуде почти не изменилась.

Перемены начались в 1944 году, когда всем еврейским жителям пришлось пришить на одежду желтые "звезды Давида". Ситуация с каждым днем ужесточалась. Взрослых стали направлять на принудительные работы, а подростков заставляли убирать улицы и выгребать нечистоты.

Жителям городка не было известно о том, что происходит в соседних странах. Поэтому никого не насторожил запрет евреям покидать город. По версии венгерских полицаев, все еврейские семьи "просто перевозят" в центр Венгрии — в трудовой лагерь.

Мать собрала в дорогу все необходимое, и семья Гольдштейн покинула дом. Не зная, что навсегда…

После пребывания на сборном пункте в столице Трансильвании, Быстрице, евреев погрузили в вагоны с маленькими окнами. Один из вагонов занимала семья Гольдштейн-Шмерлер, сестры матери Ашера, братья отца Ашера, близкие и дальние родственники — восемьдесят человек.

Когда миновали четвертые сутки дороги, и венгерских полицаев, охранявших поезд, сменили эсэсовцы, люди поняли, что их везут не в венгерский трудовой лагерь. На шестые сутки, среди ночи, двери вагонов открылись, яркий свет прожекторов ослепил узников. Это был лагерь смерти Освенцим.

Женщин с детьми до двенадцати лет увели вправо, мужчин — влево. Ашер с мамой, братьями и сестрами оказался в одной шеренге, отец со старшим братом — в другой. В той шеренге в последний раз мальчик ощутил живое тепло маминых рук. Неожиданно какой-то немецкий солдат ткнул в него пальцем и сказал: "Ты уже большой, можешь работать", — и перевел его в шеренгу мужчин.

Больше он никогда не видел дедушку, бабушку, маму, сестер и младших братьев. В стариках, женщинах и детях Освенцим не нуждался. Интерес представляла лишь мужская рабочая сила. Ашер нашел отца и брата и уже не отходил от них.

Смешливый светлоглазый мальчишка стал безымянным номером B-6180 в полосатой форме. А через несколько дней подростков отделили от взрослых мужчин. На прощание папа сказал ему: "Старайся всегда вызываться первым на работу. Это может спасти тебе жизнь". Это было его последнее напутствие. Отец и старший брат погибли на принудительных работах во время бомбежки.

Ашер оказался в огромном бараке со своими сверстниками, еврейскими ребятами из разных стран. Два куска хлеба и миска супа — дневной рацион подрастающих мальчишек концлагеря Освенцим.

Питьевую воду добывали из выкопанной ямы, туалетной бумагой служили лоскуты собственной рубахи. Спать приходилось сидя. Ежедневно кого-то отправляли в крематорий, некоторые, не выдержав ада, сами бросались на проволоку с током.

Через несколько месяцев в Освенцим прибыли владельцы предприятий — выбирать рабочую силу. Ашер хорошо помнил напутственные слова отца. "А вам механики не нужны?" — спросил он одного из работодателей. "Ты — механик?" — удивился тот. "Я с детства помогал отцу", — ответил ничего не понимающий в механике Ашер.

И эта ложь спасла ему жизнь. Пятьдесят подростков были отправлены на работу в Силезии, среди них — Ашер Гольдштейн. Этот период запомнился Ашеру, как "рай после ада". Здесь он получал не только миску супа в день, но и два бутерброда. Здесь, он наконец смог спать лежа, а не сидя. Но "райская жизнь" длилась недолго.

Вскоре всех рабочих перевели в австрийский концентрационный лагерь Маутхаузен. Там не было газовых камер. В Маутхаузене люди умирали от невыносимых условий, от голода.

Эсэсовцы специализировались на изощренных способах убийства. Заключенных, работавших в каменоломне, заставляли таскать камни наверх. Многие погибали при подъеме, срываясь с тяжелым камнем вниз с крутых лестниц. Но если кто-то из счастливчиков все-таки поднимался с камнем наверх, то на последней ступеньке его ждал сытый и ухоженный эсэсовец. Он толкал несчастного, и его последний крик пропадал в роковом котловане.

Ашер до сих пор недоумевает, как он выжил в этом кошмаре. Когда ради забавы в день пристреливали несколько десятков заключенных, когда люди теряли человеческий облик.

Он никогда не забудет надзирателя по имени Кадок, поляка, отличавшегося особой жестокостью. На обед ребятам приносили огромную кастрюлю супа, и самой большой роскошью было куском резины вычистить стены кастрюли и облизать резину.

За этим занятием застал мальчика надзиратель Кадок. Ашер сжался в комок, ожидая выстрела. Но Кадок был без револьвера. Он держал в руках палку и так ударил мальчика, что Ашер упал в кастрюлю и покатился вместе с ней. Когда кастрюля остановилась, мальчик выполз из нее и пополз на четвереньках. Кадок хохотал, его развлекло это зрелище.

Все чаще в концлагере был слышен гул советских и американских самолетов. Фашисты, не успев уничтожить заключенных Маутхаузена, погнали их по мокрой дороге в другой концлагерь. Для многих из них она стала последней.

Ашер никогда не забудет, как люди садились в грязь и так умирали, не в силах подняться. Тех, кто выжил, разместили в бараках в лесу около австрийского города Линц.

Но детям было душно в бараках, и они устроили себе другое пристанище: подобрали пять трупов, сложили их рядом, а для большего "удобства" шестой положили в изголовье. На этой "кровати" мальчики спали весь апрель 1945 года.

"В апреле в лесу холодно, — объяснил мне Ашер, — трупы не разлагались. Мы даже прятали под ними сэкономленную еду. Но другие заключенные узнали о нашем тайнике, и однажды вся еда пропала. Мы, конечно, понимали, что трупы ожить не могут, но, честное слово, так и подмывало проверить, не они ли съели наши запасы".

Руководство концлагеря не успело осуществить зловещий план — отравить всех заключенных. Освобождение пришло вместе с приходом американских солдат.

Это случилось 5 мая 1945 года. И дата — 5 мая — записана в "теудат-зеуте" Ашера Гонена как день его рождения.

Четырнадцатилетний мальчишка-подросток оказался один. К этому времени он уже владел немецким и польским языками. А вскоре ему посчастливилось впервые услышать слова на иврите. Выбираясь из леса, он встретил солдата, у которого была повязка со звездой Давида. "Откуда ты?" — спросил Ашер. "Из Палестины", — ответил солдат английской бригады. "Забери меня туда", — сказал мальчик.

Он не помнит лица солдата, не помнит его имени. Но помнит, как впервые после долгого перерыва почувствовал тепло близкого человека. Он помнит руки этого солдата, крепко обнявшего истощенного бритоголового мальчишку.

Из Австрии евреев на грузовиках нелегально перевозили в Италию. В южной Италии они пытались вернуться к жизни вне колючей проволоки, к нормальной пище, немного учили иврит.

А в ноябре 1945 года группу детей, получивших право на въезд в Палестину, на корабле перевезли в Хайфу. Как рассказывает Ашер, "сертификат" был у пятисот подростков, по нему в Эрец-Исраэль приехали несколько тысяч ребят.

Началась новая жизнь Ашера Гольдштейна. Он участвовал во всех войнах Израиля, был ранен. Создал семью, поменял фамилию на более "израильскую" — Гонен. Вместе с женой Амирой воспитал сына и дочь. Появились в семье шесть внуков.

Пережив все ужасы войны, он не озлобился, не замкнулся в себе, не разучился радоваться жизни. Спустя десятки лет после окончания войны Ашер поехал в Румынию, вновь оказался в Насеуде, остановил такси в центре городка.

Ноги сами привели его к дому, где жила большая и дружная семья Гольдштейн–Шмерлер, где дедушка Давид чинил часы, мама готовила вкусный обед, где братья и сестры играли, учились, смеялись… Ашер Гонен постучал в дверь. Ему открыла пожилая женщина.

-Может быть, вы помните моего деда? Он жил в этом доме, — спросил Ашер, — его звали Давид Шмерлер.

— Конечно, я помню его, — сказала женщина, — мой отец только у него чинил часы. Но этот дом теперь наш. Мы его купили.

Ашер не ответил. Ему больше нечего было делать в городке Насеуд, где не осталось ни одной еврейской семьи.

Чтобы хранить память об ушедших близких, не обязательно ехать в Румынию. Нужно только как можно дольше жить и почаще рассказывать о прошлом. В течение многих лет накануне Дня Катастрофы Ашер выступал перед школьниками шестых-седьмых классов, тринадцатилетними мальчишками и девчонками.

Узнав, что Ашер не успел отпраздновать бар-мицву, потому что попал в концлагерь, ребята пригласили его принять участие в этом торжественном и волнующем обряде. Тогда он, светский человек, впервые накинул талит и сказал слова молитвы.

Ашер опоздал на свою бар-мицву на пятьдесят семь лет. В тот момент он вспомнил нежное лицо мамы, смех сестер и братьев, последние слова отца и руки деда Давида, который так и не успел подарить внуку часы на бар-мицву.

Краткая справка:

Маутха́узен — немецкий концлагерь около старинного австрийского городка Маутхаузена, действовавший в 1938–1945 годах. Концлагерь представлял собой систему, состоявшую из центрального лагеря и 49 филиалов, разбросанных по территории Австрии.

Узниками Маутхаузена были около 335 тысяч человек. Там казнены свыше 122 тысяч человек, среди них — генерал-лейтенант инженерных войск Дмитрий Карбышев, погибший от обливания ледяной водой на морозе. Концентрационный лагерь Маутхаузен был освобождён американскими войсками 5 мая 1945 года.