Убийство участников молодежной группы “Бар-Ноар” до сих пор считается одним из самых громких уголовных преступлений в Израиле. На исходе субботы, 1 августа 2009 года, ворвавшимся в помещение неизвестным преступником была хладнокровно расстреляна группа ни в чем не повинных парней и девушек, собравшихся в небольшой двухкомнатной квартире на улице Нахмани, принадлежащей всеизраильской гей-ассоциации Агуда.

Ровно десять лет назад произошло трагическое событие, вызвавшее шок и потрясение не только среди израильских ЛГБТ, но и у всех нормальных людей в стране. Как иначе можно было воспринимать зверский расстрел невинных подростков в центре города?

Теракт на почве гомофобной ненависти стал поворотным событием в истории израильской ЛГБТ-общины. Убийство участников молодежной группы “Бар-Ноар” до сих пор считается одним из самых громких уголовных преступлений в Израиле. На исходе субботы, 1 августа 2009 года, ворвавшимся в помещение неизвестным преступником была хладнокровно расстреляна группа ни в чем не повинных парней и девушек, собравшихся в небольшой двухкомнатной квартире на улице Нахмани, принадлежащей всеизраильской гей-ассоциации Агуда. Собрались они там для того, чтобы почувствовать себя хотя бы немного свободнее. Чтобы прожить хотя бы несколько часов среди тех, кто тебя понимает и принимает таким, какой ты есть — без страха, без ненависти, без лжи. Без всего того, что безжалостно вываливает на подростка гомофобное гетеронормативное общество, как только тот начинает осознавать свою непохожесть на других, свою невписываемость в “стандартные” рамки. Если бы общество было другим, никому из ребят, приходивших на встречи группы “Бар-Ноар”, не пришло бы в голову тайком, скрывая это от родителей и друзей, собираться для того, чтобы просто выпить кофе, чай или сок. Поболтать, пооткровенничать, поплакаться в жилетку, посмеяться. Почувствовать себя ”нормальным”. Но общество не было и, по-видимому, в обозримом будущем не будет другим. В нем будут всегда ненавидеть, преследовать, калечить, убивать тех, кто смеет быть собой, смеет быть непохожим на большинство.

Итоги этой кровавой бойни были ужасны: гибель 26-летнего инструктура Нира Каца и 16-летней волонтерки Лиз Трубейши. Были тяжело ранены несколько ребят, некоторые из них остались инвалидами на всю жизнь. Поскольку группу посещали подростки, скрывавшие свою сексуальную идентичность от родственников, в результате ранения и госпитализации им пришлось пережить непредвиденный аутинг. К физическим увечьям и пережитому ими ужасу это добавило и тяжелые психологические травмы.

Выживший в теракте инструктор Хен Лангер вспоминал: “Нир Кац предложил сменить меня за барной стойкой. Он сказал: “Хен, иди покури, отдохни.” Я вошел в команту для курения. А вскоре услышал выстрелы. Я подумал, что кто-то взорвал петарды. Удивился, выглянул из комнаты. И увидел убийцу. Решительного. Хладнокровного. Я упал. Не почувствовал вначале, что ранен. Мне кажется, я был первым, кто поднял голову. Стояла мертвая тишина. В ушах звенело. Я вышел наружу. Не понимаю, как мне это удалось. Сейчас я не могу стоять на ногах. Я вышел на улицу и стал кричать: “Врача! Врача! Нужен врач!” Продолжал бежать и кричать: “Кто-то открыл стрельбу по людям!” Затем вернулся в помещение, к раненным. Разорвал рубашку и стал перевязывать ногу одному из них. Потом пошел принести воды из холодильника, который стоит за барной стойкой. Нир лежал там. Раненным уже оказывали помощь. Но Нира никто не замечал. Я понял, что он умер. Я перепрыгнул через его тело и вернулся к раненным… Нельзя никого огульно обвинять. Есть плохие и хорошие люди. Стрелять в детей — это самое страшное преступление. Я постоянно думаю, как такое могло произойти. Как?! Я вижу раненных ребят, родители которых не посещают их в больнице. Как отец или мать могут так поступать? Где предел? Я хочу это понять. Когда ты становишься изгоем для своих близких? Когда родители говорят тебе:”Все, мы тебя больше не любим”. С каких пор у любви есть условия?

Полиция бросила все силы на раскрытие этого преступления. В 2013 году появилась надежда, что преступление будет наконец раскрыто. Было найдено оружие, из которого стрелял убийца. А вскоре в деле появился государственный свидетель, показания которого привели к аресту подозреваемого Хагая Фелисьяна, якобы мстившего за соблазнение своего несовершеннолетнего родственника инструктором “Агуды”. Было выдвинуто обвинительное заключение. Однако вскоре дело развалилось, поскольку выяснилось, что государственный свидетель лгал следствию и прокуратуре. Фелисьян получил от государства компенсацию в размере двух миллионов шекелей. Прошло еще семь лет: следствие зашло в тупик, дело не раскрыто, преступник разгуливает на свободе. И надежды на то, что правосудие когда-либо свершится, тают день ото дня.

За десять лет, прошедших после теракта в группе “Бар-Ноар”, укрепились две, на первый взгляд, противоположные, а, на самом деле, достаточно закономерные тенденции. С одной стороны, израильские ЛГБТ стали более видимыми в обществе: прайд-мероприятия в десятках городов и стотысячные акции протеста, политическое представительство в партиях всего секулярного спектра, депутаты-открытые ЛГБТ в кнессете, новые организации, известные персоны, совершающие камин-аут (все это, правда, так и не принесло желанных результатов на законодательном уровне). С другой стороны, многократно вырос уровень насилия в отношении гомосексуальных и трансгендерных людей (физического и вербального – интернет, социальные сети).

Риторика ненависти в адрес ЛГБТ стала повсеместной. В последние несколько лет мы также наблюдаем формирование политических и религиозно-идеологических сил с откровенной и нескрываемой гомофобной повесткой. Убийство Ширы Банки фанатиком Ишаем Шлисселем в Иерусалиме в 2015 году, совсем недавняя попытка убийства родственниками арабского подростка в убежище для ЛГБТ-молодежи “Бейт-Дрор”, гомофобные филиппики раввинов-хардальников, представителей радикального крыла религиозно-сионистского сектора, систематическое насилие, направленное против трансгендерных женщин – звенья одной цепи. За видимость, присутствие, эмансипацию, “внечуланность”, политическое представительство приходится платить. Открытость становится уязвимостью. Происходящие в обществе изменения пугают консервативные и религиозные круги. Это характерно не только для Израиля — похожие явления имеют место во многих западных странах, где ЛГБТ-люди стали видимыми и добились определенного успеха в борьбе за свои права.

Источник: "РеЛевант"