x
channel 9
Автор: Михаил Гольд Фото: 9 Канал

Рассекречены детали дела сотрудника политического отдела УПА Лейбы-Ицика Добровского

Лейба-Ицик Иосифович Добровский. Он же Леонид Панфилович Дубровский. Киевский еврей, красноармеец, сотрудник политического отдела УПА, автор антисоветских листовок и брошюр, осужденный в 1944-м на десять лет лагерей. С открытием архивов СБУ стали доступны материалы этого удивительного дела, о которых рассказывает племянница Лейбы Иосифовича - израильтянка Полина Рогова.

- Полина, когда вы впервые узнали о том, что у вас есть дядя?

- Ранней весной 1954 года - мне было пять лет. Помню, как мама вбежала в квартиру едва ли не в истерике - в руке письмо от родного брата - Левы, о котором ничего не было известно с осени 1941-го!

О довоенной жизни Левы я знаю исключительно со слов мамы - его старшей сестры. Родом они из местечка Ольшаница в ста километрах от Киева. История типичная для того времени - дети небогатых родителей, оба после революции получили высшее образование, дядя окончил юридический факультет Киевского университета.

- И даже был, если верить докладной записке, отправленной Хрущеву, членом ВКП (б) с 1929 по 1941 год…

- Да, о его партийности упоминается в материалах уголовного дела, но в семье об этом никогда не говорили. При этом в материалах НКВД нет упоминания о его недолгом пребывании в Лукьяновской тюрьме по обвинению в сионизме - об этом я тоже знаю со слов мамы, но ни доказать, ни опровергнуть сегодня это невозможно. Вполне допускаю, что мама ошиблась - возможно, его действительно вызвали в органы, но быстро отпустили. Во всяком случае, документальные свидетельства об этом не сохранились.

Как бы то ни было, с началом войны он был призван в армию рядовым писарем, был ранен (это указано в докладной записке) и попал в плен в октябре 1941-го в районе Полтавы, после чего числился без вести пропавшим.

- И за 13 лет ни одной весточки?

- Ни одной. Но когда бабушка пыталась после войны разузнать о судьбе сына, где-то наверху на нее накричали: “Ваш сын предатель!”. И больше ни слова. Погиб или выжил, арестован, сослан - ничего… Она так и умерла, не увидев своего Леву.

- И вот сестра получает первое письмо…

- В тот же вечер мы пошли к оставшимся родственникам - сообщить радостную новость. Дядя уже был на поселении - в поселке Тея Красноярского края - поэтому наладилась переписка, мама рассказала ему об уходе родителей, смерти в эвакуации жены Веры, о том, что родилась я. Пошли посылки - у него были слабые легкие, туберкулез, поэтому мы отправляли сало с Владимирского рынка (оно могло выдержать долгую дорогу), лук, чеснок, а также теплые вещи. Он прислал фотокарточку с надписью “От брата и дяди”, поздравлял меня с днем рождения, хотя никогда не видел. А летом 1956 года мы встречали его на киевском вокзале - хорошо это помню - высокий, подтянутый.

Прописался он в Ирпене, устроился снабженцем на какой-то завод. Мама, будучи старшей сестрой, очень его опекала. Лева женился, поселился в коммуналке на Круглоуниверситетской. Был он человеком интеллигентным и эрудированным, разбирался в истории, в том числе и еврейской, - они подолгу сидели с моим папой, ведя на идише философские споры. Когда это слышала его тетя, всегда говорила: “Лева кен бессер” (“Лева знает лучше”).

- Ему наверняка было что рассказать - начиная от пребывания в немецком плену, из которого ему - еврею - удалось выбраться, - до службы в УПА, последующем аресте, пребывании в лагере и т.д.

- Как раз об этом в семье предпочитали не говорить, но отдельные факты можно восстановить благодаря материалам дела. Из плена, насколько я понимаю, его освободили как украинца. Да, он был обрезан, но немцы не ожидали, что за считанные недели в плену окажутся сотни тысяч красноармейцев - порой им некогда было проводить селекцию. А тех, кто жил недалеко от места пленения и был похож на украинца, просто отпускали. Дядя не обладал ярко выраженной семитской внешностью, а украинским языком владел в совершенстве. В скобках замечу, что и со мной бабушка разговаривала только по-украински, а на вопрос почему, мне отвечали: в местечке говорили на идише и по-украински.

Так или иначе, Лева выдал себя за Леонида Панфиловича Дубровского. Из материалов дела известно, что он лечился после ранения в городке Корец Ровенской области. Там, в местной больнице, с ним познакомился фельдшер, который доложил бургомистру городка Василию Растикусу, что у него лечится какой-то преподаватель из Киева, бывший советский военнопленный. В местной гимназии как раз не хватало учителя истории, поэтому Растикус поставил на это место Дубровского и даже просил коменданта полиции, чтобы тот прикрепил нового учителя к их столовой. В 1944 году на допросе дядя утверждал, что именно Растикус (в прошлом - сотенный Украинской Галицкой армии, а в 1941-м - организатор местного отделения “Просвиты”) свел его с националистами-бандеровцами. Бургомистр это, впрочем, отрицал.

Так или иначе, Лева сначала учительствовал в гимназии, потом работал на сахарном заводе и давал частные уроки. Некоторое время спустя он перебирается в село Черница, где получает место учителя.

- Так продолжалось до лета 1943-го, когда УПА привлекает его в качестве консультанта политотдела “УПА-Север”.

- Да, в уголовном деле ему инкриминируют написание ряда антисоветских листовок (часть из них сохранились) в течение полугода - до января 1944-го. Кроме того, его обвиняли в подготовке “антисоветской книги, которая не была издана в связи с его арестом”.

- Материалы дела свидетельствуют, что для соратников из УПА он был украинцем Леонидом Дубровским (псевдо “Валерий”), а не евреем Лейбой Добровским?

- Да, вероятно, они принимали его за своего, хотя с этим периодом связана еще одна тайна, ставшая для меня полной неожиданностью и о которой мама, я подозреваю, тоже не знала. Дело в том, что в 1942 году Лева женится на еврейке Марии Давыдовне Малинской, муж которой - капитан Красной армии - погиб в Бресте в первый же день войны. Мария с маленькой дочкой и домработницей по фамилии Лопатко бегут из города и после долгих скитаний оказываются в Кореце, где полицаи быстро вычисляют еврейку и превращают ее в наложницу под угрозой выдачи немцам. От этого кошмара ее избавляет фиктивный (как она сама заявила на допросе) брак с Добровским.

Дело в том, что дядя Лева был к тому времени женат - они с Верой очень любили друг друга, и он не знал, что она умерла в эвакуации от дифтерита. Поэтому брак с Марией был фиктивным, но он спас ей жизнь. А маленькую дочь Марии - Люсю - дядя удочерил и сделал ей в местной управе “правильные” документы.

- Каковы были обстоятельства его ареста в 1944-м?

- Последним его местом жительства перед арестом указано село Малый Стыдин (в его окрестностях находился штаб “УПА-Север”, - прим. ред.). Судя по всему, дядя сам сдался. Во всяком случае, Малинская на допросе заявила, что они решили идти навстречу Красной армии, рассказать все о деятельности УПА, после чего приступить к работе на благо советской власти. Сейчас это, разумеется, сложно проверить, но относительно мягкий приговор - “всего” 10 лет лагерей и 5 лет поражения в правах - говорит в пользу этой версии.

- А как сложилась судьба Марии Малинской?

- К сожалению, ее следы теряются - в деле нет упоминания ни о приговоре, ни об ее освобождении. Тешу себя надеждой, что удастся найти какие-то ниточки, возможно, жива ее дочь Люся, которой сейчас должно быть за 80.

- После возвращения в Киев дядя прожил еще 13 лет - за эти годы видели вы когда-нибудь его знакомых из прошлой жизни?

- Нет. И вообще, в семье о его отсидке практически не говорили. Собственно, о его связях с ОУН и работе на УПА я узнала уже в Израиле, когда в 2005 году увидела в газете “Новости недели” материал “Евреи в Украинской повстанческой армии”. Правда, авторы - украинские историки - думали, что Лейбу Добровского расстреляли.

- Какое впечатление произвела на вас эта новость, учитывая неоднозначную репутацию ОУН?

- Я понимаю, что черно-белая картина мира далека от реальности, поэтому судить дядю и давать оценки не могу, учитывая, сколько он пережил… Чем он руководствовался? Чего в этой истории больше - идеологии или желания спасти свою жизнь? Нам сегодня легко рассуждать об этом, сидя на мягком диване. Я просто сочувствую этому человеку и его родителям, которые умерли, так и не узнав о судьбе сына, ведь только у нас могли наорать на старушку, иезуитски скрыв даже то, то он жив…

Что касается репутации… Я помню из своего киевского детства соседа-выпивоху, с которым родители были в нормальных отношениях. Однажды летним вечером папа сидел на крыльце и вдруг вбежал в дом бледный, как мел - знаешь, говорит, что я слышал только что?! Этот сосед своему дружку рассказывал, как он в бою убил в спину еврея-красноармейца. Во время атаки! Своего! В спину! А потом снова “доброе утро” да “как дела”… И как с этим жить?

Поэтому приписывать антисемитизм исключительно ОУН - по-моему, неправильно. С другой стороны, у нас была еще одна соседка - старушка, о которой все знали, - она спасала евреев.

- Насколько я понимаю, вы специально приезжали в Киев для ознакомления с документами по делу дяди. Откуда узнали об открытии архивов СБУ?

- От хорошего знакомого - израильтянина Бориса Шепетовского, автора книги о Холокосте в Кременчуге. Потом заочно познакомилась с главой аналитического центра международного информационного агентства “Вектор Ньюз” Александром Христенко. Александр Борисович очень помог нам - в архиве СБУ нам с сыном оказали максимальное содействие, позволили ознакомиться с оригиналом архивного дела, после чего торжественно вручили диск со всеми документами по делу дяди и справку о его реабилитации. Честно говоря, я даже не ожидала такого радушного приема в здании, которое еще не так давно было принято обходить стороной.

Понимаю, что многие используют историю дяди как аргумент об отсутствии антисемитизма в украинском национальном движении, хотя он выдавал себя за украинца и попал в УПА как украинец. Понимаю и то, что в его деле пока больше вопросов, чем ответов. И тем не менее, открытие архивов и относительно свободный доступ к недоступным ранее документам - огромный шаг в правильном направлении. Это ведь не только личная история моей семьи, это история Украины, которая намного сложнее, чем мы привыкли думать…

Источник: "ХАДАШОТ"

authorАвтор: Михаил Гольд

comments powered by HyperComments