Сегодня трудно судить, до какой степени фатальной оказалась для Пастернака осень 1958 года - присуждение Нобелевки за "Доктора Живаго", потом отказ от Премии, поведение коллег, друзей... Но во всяком случае, похоже, эта осень отравила ему жизнь до самой кончины.

После радостной вести из Швеции он шлет ответную депешу: "Благодарен, рад, горд, смущен”. Соседи по Переделкину приходят в дом с вином и поздравлениями. Жена уже заказывает портнихе платье для поездки в Стокгольм. И у них планы - передать деньги международному "Красному кресту".

И вдруг визит Федина, его давление, скандал в СП СССР, письма писателей Хрущеву как доносы: Пастернака гражданства лишить, выслать за границу.

Травля сделала свое. Он телеграфирует в Швецию: "В силу того значения, которое получило присужденная мне награда в обществе, к которому я принадлежу, я должен от нее отказаться, не примите за оскорбление мой добровольный отказ”.

"Добровольный отказ"?.. Там и не приняли "за оскорбление", там все поняли.
Покинул ли бы Борис Леонидович советскую Россию? Кто знает. От покойной Наташи Пастернак я не раз слышал - хотел уехать. Но Зинаида Николаевна не пожелала "оставить родину", а сын Леня предпочел остаться с матерью.

Наверное, Пастернака могли вытолкать силком, если б не звонок Джавахарлала Неру, не его хлопоты перед Хрущевым.

В знак примирения с властью он подписал все, что требовали, тексты, где нет ни одной его строчки. И с этим унижением, с этим сознанием насилия над волей жил все дальнейшие годы...

Медаль Нобелевского лауреата вручили сыну Бориса Леонидовича через 31 год, в Стокгольме, в 1989 году.


Источник: Facebook