Самый значительный разброд человечества не в политическом ключе (правые, левые, центристы, коммунисты, нацисты, зелёные, социал демократы, анархисты и т. д. и т. п.), а в религиозном. По разным оценкам на нашей планете насчитывается от 300 до 2000 исповеданий, направлений, конфессий, сект, верований… Господи, чего там ещё… Не отстают в этом отношении, несмотря на сравнительную малочисленность (14,5 млн. с учётом по отцу, 0,2% от населения Земли), и евреи. Есть множество самых различных трактовок, вариантов, интерпретаций иудаизма. Попробовал разобраться, сколько же их, и глазам своим не поверил: ортодоксы, разделяющиеся, в свою очередь, на хасидов, литваков, современных, религиозных сионистов, реформисты, консерваторы, конструктивисты, наторей-картовцы, атеисты, агностики, евреи за Иисуса. Я уже не говорю о том, что многие евреи, живущие в Диаспоре, принимают религию страны проживания. Принимают, но всё-таки, остаются евреями. Потомки Авраама — нация, а нацию изменить невозможно. Даже если ты примешь гиюр, повесишь на шею большой крест или будешь служить монахом в буддийском храме.

Собственно, для атеиста всё просто: Бога нет и никаких проблем. Но мне, верящему, хочется понять можно ли верить во Всевышнего не в ритуальных рамках и не в стенах синагоги или другого храма в окружении единоверцев, а в одночестве. Как писал замечательный российско-американский писатель и мудрец В. Набоков: “К Богу ходят не экскурсии с гидом, а одинокие путешественники”.

Россия

Примерно до 30 лет я, выросший в Москве в не соблюдавшей еврейские традиции семье, и воспитанный в советской школе, был, как и подавляющее большинство моих сверстников, атеистом. Мама, папа и бабушка, жившая с нами, говорили на идиш, особенно, когда хотели, чтобы дети их не понимали, готовили “фиш” на Песах и иногда покупали в синагоге на улице Архипова мацу, но всё это не приближало к Богу. Другое дело, глубоко религиозный дедушка, живший в Гомеле, строго соблюдавший большинство мицвот. Когда я изредка гостил в его доме, он возмущался полным отсутствием религии в нашей жизни, пытался чему-то меня научить, но такие поездки были кратковременными и ничего не могли изменить.

Верующим стал лет в 30, когда поговорил с академиком Амбарцумяном (у меня учился его внук), в то время директором Бюраканской обсерватории. Виктор Амазаслович был коммунистом, членом ЦК КПСС и однажды во время урока, приехав в Москву на очередное заседание ЦК, зашёл в гости к дочери. Урок прервался, внук бросился встречать деда, а меня пригласили к обеду. Без вина по кавказским обычаям, конечно не обошлось, и, наверно, поэтому разговор, который, уж не помню каким образом перешёл на религиозные темы, получился откровенным. Выяснилось, что академик, член ЦК КПСС, верит в Бога. Более того, он даже сказал о безусловной неизбежности существования Высшего Разума: “Без Высшего Разума не только жизнь на Земле, но и существование Вселенной было бы невозможно”. При этом академик писал на салфетке какие-то непонятные мне формулы и передавал их дочке и зятю физикам.

Разговор с Амбарцумяном произвёл на меня большое впечатление. После этого впервые прочитал Тору и Новый завет, сходил несколько раз в синагогу, но хотя с изречением Набокова ещё не был знаком, быстро понял, что молиться, т. е. моём понимании, говорить с Богом, одному мне больше по душе…

В то же время приятель, (сейчас он священник высокого ранга), кандидат психологических наук, уволился из НИИ и пошёл учиться в Загорскую духовную семинарию. Приятель говорил, примерно, то же самое, что и академик, но несколько в другом ключе: “Хочу быть священником. Не знаю есть ли Бог, но уверен, что без веры в Него жизнь на Земле невозможна. Слишком много в человеке жестокого и злого. Только боязнь возмездия может остановить его от дурных поступков”.

После разговора с приятелем и, особенно, под влиянием сестры, принявшей христианство, я стал посещать секту: “Евреи за Иисуса”. Там собирались приятные, интеллигентные евреи, вера которых, по сути, мало отличалась от веры евангелистов. Они также считали, что Иисус — Мессия, неоспоримым словом Божьим являются в одинаковой степени Ветхий и Новый Завет, человек спасается благодаря вере в Христа. Отмечали они как христианские так и еврейские религиозные праздники, соблюдали кашрут, а некоторые Шаббат.

Германия

В 1992 году я с семьёй эмигрировал в Германию, и на другой же день после приезда пришёл в синагогальную, ортодоксальную общину. Членами общины становились, практически, все евреи, независимо, религиозные или атеисты, приехавшие из бывшего Союза. В то время это был для нас единственный островок относительной устойчивости в море непонятных обычаев, законов и чужого языка. Атеистов среди приехавших было подавляющее большинство и религиозная община очень быстро превратилась в клуб, где можно было поиграть в шахматы, попеть хором, сделать переводы документов, получить помощь в получении квартиры.

Первое время я регулярно посещал Богослужения, узнал кое-что о ритуалах, традициях, заповедях иудаизма, но, как и в Москве, довольно быстро почувствовал, что меня молитва в окружении единоверцев отвлекает, мешает сосредоточиться, а, подчас, когда видел, что рядом молятся люди не верящие в Бога, даже раздражает. Раввины в общине менялись довольно часто и, как это ни обидно, среди них были не только мудрые, нравственно чистые, достойные этого высокого звания. Один израильский раввин (документов его не видел) украл Тору и сбежал в Израиль. Другой (жена осталась в Израиле) крутил романы с местными девушками. Для меня, считавшего раввина моральным образцом, это было настоящее потрясение. Последние три года перед переездом в другой город, где жил сын с семьёй, я был членом правления общины и увидел, что многое “прогнило в датском королевстве”. Процветали коррупция, семейственность (если ты был членом правления, то твои родственники находили в общине работу), пресмыкание перед управляющим, от которого получение работы зависело. Случайно узнал, что управляющий присваивал себе пожертвования от богатых евреев. Позже, когда я уже переехал, управляющего уволили и судили. Правда, отделался он лёгким испугом, так как никаких бумаг и документов не подписывал. Всё делало правление.

11 лет назад я переехал в другой город, где жил сын с семьёй. Здесь ортодоксальной общины нет, а есть только либеральная, реформистская: женщины сидят вместе с мужчинами, выходят к Торе, председатель общины — женщина. После 16 лет членства в ортодоксальной общине непривычном было и то, что председатель и раввин — немцы, принявшие либеральный гиюр. Если к этому прибавить моё желание молиться в одиночестве (каждый день во время утренней пробежки я останавливаюсь и читаю “Шма Исраэль” ), то становится понятным, почему посещаю общину крайне редко. Даже, когда был в Иерусалиме у Стены Плача и молился в еврейский праздник среди многих глубоко верующих евреев, разговор с Богом у меня получился не таким искренним, как молитва в одиночестве.

Ордоксальный раввин, у которого я брал для “Еврейской газеты” интервью, когда я ему рассказал о порядках в либеральной общине, сказал: “Это другая религия. Иудаизм либо, есть либо его нет. Нельзя быть беременным наполовину”.

Послесловие

Итак, мои ноголетние хождения по иудаизму, в конечном итоге, вызвали больше вопросов, чем ответов. Как определить какое направление иудаизма верное? Зачем нужны ритуалы? Так ли уж важно, например, приносят ли на могилу умершего цветы или кладут камешки? Нужно ли обязательно молиться в окружении единоверцев или можно молиться в одиночестве? Как относиться к другим религиям и сектам? Неужели среди миллиардов верующих только ортодоксальные евреи идут “верным путём”? И, наконец, важный для меня вопрос — слышит ли Бог наши молитвы? Вопросы, вопросы, вопросы…

Источник: "МАСТЕРСКАЯ"