После первой мировой войны и распада австро-венгерской империи возникла проблема судетских немцев, из-за которой прольется немало крови.

Понятие Судетская область достаточно неопределенное. Это та часть Богемии, Моравии, Судетской Силезии, где немцы составляли тогда большинство населения. Немало их жило и в других районах только что родившейся Чехословакии. Но именно в Судетах, по мнению исследователей, сформировалась особая немецкая этническая группа.

Судетские немцы предпочли бы стать частью германоязычной Австрии. Но их включили в состав Чехословакии. Немцев в Чехословакии было три с половиной миллиона — примерно четверть населения страны. Судетские немцы желали определенной автономии. Правительство в Праге было категорически против — еще и потому, что немецкие Судеты, это благословенное место, играли важную роль в экономике страны.

Соотечественники как предлог

Два десятилетия судьба Судет Германию не интересовала. В Берлине вспомнили о Судетах только в 1938 году. Гитлер захотел присоединить к Третьему рейху Чехословакию, которая располагала не только запасами полезных ископаемых, но и современной военной индустрией. После оккупации ее заводы будут снабжать вермахт оружием и боеприпасами.

Судьба живущих в Судетах немцев стала удобным предлогом для вмешательства.

12 сентября 1938 года фюрер держал речь в Нюрнберге на партийном съезде. Он внезапно заговорил о положении судетских немцев:

— Чешское государство пытается их уничтожить. Я обращаюсь к представителям западных демократий: мы озабочены положением судетских немцев. Если этим людям откажут в справедливости и помощи, они получат и то, и другое от нас. Немцев в Судетах есть кому защитить! Я сторонник мира, но в этой ситуации я не стану колебаться.

Чехословакия обратилась за помощью к союзникам — Франции и Великобритании.

Послом Чехословакии в Лондоне был Ян Масарик, сын первого президента страны. Он горько шутил, что его главная задача состоит в том, чтобы объяснять англичанам, что Чехословакия — это страна, а не экзотическая болезнь.

— В палате общин так мало депутатов, которые знают, где находится Чехословакия, — жаловался Масарик. — Во время беседы с влиятельными политиками я показал им на карте нашу страну. Один из них глубокомысленно заметил:

“Какая забавная форма у вашего государства. Можно подумать, что перед тобой большая сосиска”.

А что думают в Лондоне?

Артур Невилл Чемберлен стал британским премьер-министром летом 1937 года. Во внешней политике он был дилетантом. Считал, что надо примириться с возвращением Германии в число ведущих мировых держав. Вернуть Германии колонии в Африке или, может быть, даже какие-то территории в Европе. Дело того стоит. Немцы забудут о поражении в Первую мировую, успокоятся и перестанут злиться на весь мир.

Министром иностранных дел стал Эдвард Фредерик Вуд, третий виконт Галифакс. Вместо левой руки у него был протез, что не мешало ему, страстному охотнику, ловко управляться с оружием. Замкнутый и молчаливый, лорд Галифакс почти никогда не улыбался. Он решил для себя, что Великобритания не станет воевать с Германией из-за Чехословакии. Хладнокровно заметил:

— Вряд ли эту страну удастся сохранить в нынешних границах.

Гитлер сразу почувствовал, что англичане списали чехов со счетов и сражаться за них не станут.

В разговоре с британским премьер-министром он пригрозил:

— Три миллиона немцев оказались вне рейха, но им должна быть возвращена родина. Если британское правительство не принимает принципа самоопределения наций, просто не о чем вести переговоры. Мы готовы пойти на риск мировой войны. Германская военная машина — это страшный инструмент. Если она придет в движение, остановить ее будет невозможно.

Вернувшись домой, Чемберлен сказал своим министрам:

— Подумайте, есть ли у нас оправдание для того, чтобы начать войну? Я думаю, нет. Этим утром я летел над Темзой и с ужасом представил себе, что в нашем небе может появиться немецкий бомбардировщик. У нас нет выбора. Нам придется позволить Германии оккупировать Судеты, потому что у нас нет сил этому помешать.

Страх! Только страх!

Западные европейцы понесли в Первой мировой самые большие потери за всю свою историю. В Первую мировую погибло вдвое больше британцев, втрое больше бельгийцев и вчетверо больше французов, чем во Вторую мировую.

Англия и Франция смертельно боялись новой войны. Мир любой ценой! Вот причина политики умиротворения Германии в 30-е годы.

— Во Франции вообще низкая рождаемость, кроме того, мы понесли тяжелые потери во время последней войны, — говорил начальник генштаба французской армии генерал Морис Гюстав Гамелен. — Мы не перенесем нового кровопролития.

Во время Первой мировой, 31 мая 1915 года, немецкий дирижабль неожиданно появился над Лондоном и сбросил несколько бомб. С 1917 года начались налеты аэропланов. В Первую мировую от налетов погибли 670 британцев, но психологический шок был сильнейшим. Лондонцы прятались на станциях подземки и не хотели выходить.

Когда решалась судьба Чехословакии, в сентябре 1938 года, всех призывали немедленно получить противогазы. Объявления делались во время футбольных матчей, в кинотеатрах перед началом фильма, в церквях. По Лондону ездили специальные автобусы, раздававшие противогазы.

Лондонцы с ужасом представляли себе, как облака отравляющего газа накроют город, как они ослепнут и задохнутся. Химического оружия опасались так же, как сейчас атомной бомбы. Пессимисты предсказывали, что Лондон будет охвачен хаосом, больницы переполнятся, транспорт перестанет работать, и толпы бездомных потребуют немедленно заключить мир…

— Как ужасно, — сокрушался Невилл Чемберлен, выступая по радио, — что мы должны рыть окопы из-за столкновения в далекой от нас стране между народами, о которых мы почти ничего не знаем. Как бы мы ни симпатизировали маленькой стране, столкнувшейся с большой и мощной державой, мы ни при каких обстоятельствах не можем позволить вовлечь Британскую империю в войну только по этой причине. Война — это кошмар.

Между тем, избежать Второй мировой войны можно было только твердой угрозой ее начать.

Нацистская Германия была еще уязвима и слаба, Гитлер бы отступил, столкнувшись с реальной опасностью. Но отступали европейские державы.

И с каждым шагом вялые угрозы Запада производили на Гитлера все меньшее впечатление. Ему грозили, а он не верил в решимость своих противников и оказывался прав, потому что западные державы вновь и вновь шли на уступки.

Лидер французских социалистов Леон Блюм обратился к депутатам от правых партий:

— Совершенно очевидно, что завтра немецкие войска войдут в Прагу, а затем, быть может, и в Париж! Объединимся же, создадим правительство национального единения!

Правые депутаты злобно кричали:

— Долой евреев! Блюм — это война!

“Хочешь есть — помогай готовить”

26 сентября вечером Гитлер выступал во Дворце спорта. Его речь транслировалась по радио. Он вышел из себя. Кричал:

— Чешское государство зародилось во лжи. Нет никакой чехословацкой нации! Есть чехи и есть словаки. И словаки не желали иметь ничего общего с чехами. Тогда чехи их просто аннексировали. Три с половиной миллиона немцев лишены права на самоопределение… Нам нужна Судетская область. Если через пять дней, 1 октября, господин Бенеш ее не отдаст, мы возьмем ее сами. Бенеш должен сделать выбор: война или мир!

Чемберлен не выдержал. Он отправил Гитлеру письмо с предложением определить судьбу Судетской области на конференции с участием четырех держав — Англии, Франции, Германии и Италии. Без Чехословакии!

В Мюнхен к Гитлеру, помимо Невилла Чемберлена, прибыли вождь итальянских фашистов Бенито Муссолини и премьер-министр Франции Эдуард Даладье, который еще недавно обещал защищать дружественную Чехословакию. Конференция началась 29 сентября 1938 года в полдень и продолжалась до вечера. Присутствовать на банкете британская и французская делегации отказались. После десяти вечера лидеры четырех государств и их советники встретились вновь. К половине второго ночи все было решено.

За столом переговоров Гитлер легко получил все, что требовал. Чехословакию лишили Судетской области, где чехи соорудили мощные оборонительные укрепления. Теперь страна была беззащитной… Немецкие войска получили право войти в Судетскую область, которая отныне именовалась Судетенланд. Международная комиссия, которую предполагалось создать, должна была решить чисто технические вопросы.

Плебисцит предполагалось провести в районах, которые займет вермахт, так что результат нетрудно было предугадать.

Никто не пожелал помочь Чехословакии. Из документов руководителя Исполкома Коминтерна Отто Куусинена следует, что советские руководители не возражали против раздела Чехословакии и присоединения Судет к Германии: немцы имеют право жить в родной стране! Ненависть к западным державам перевешивала доводы разума:

“Чехословакия является вассалом Франции и помощником ее в деле охраны Версальской системы в Средней Европе. Эта роль Чехословакии угрожает народам Чехословакии тем, что они помимо своей воли могут быть втянуты французским империализмом в войну как против СССР, так и против Германии. Мы требуем права на самоопределение как для народов Чехословакии, так и для всех других народов, права на отделение и объединение с любым другим государством по воле самого народа”.

В разделе Чехословакии приняли участие соседи, Польша и Венгрия, откликнувшись на приглашение Берлина. Гитлер по-свойски сказал главе венгерского правительства адмиралу Миклошу Хорти:

— Хочешь есть — помогай готовить.

Польше достались территории с населением 240 тысяч человек (часть Тешинской области. — Ред.), а Венгрии отошла Закарпатская Украина с почти миллионным населением.

Малодушие Европы

Возвращение Невилла Чемберлена в Лондон было триумфальным. Толпы собирались, чтобы приветствовать главу правительства. Он побывал в Букингемском дворце, где отчитался перед королем, потом созвал заседание кабинета министров. В своей резиденции на Даунинг-стрит Невилл Чемберлен подошел к окну и торжествующе потряс документом с подписью Гитлера:

— Друзья мои, второй раз в нашей истории мы привозим из Германии почетный мир. Я верю, что это мир на многие годы.

Один только Уинстон Черчилль в те дни предсказал трагическую судьбу самой Англии:

— Не думайте, что это конец. Это только начало. Это первый глоток горькой чаши, которую нам предстоит испить, пока к нам не вернутся моральное здоровье и мужество и мы не восстанем за свободу, как в былые времена.

Уинстон Черчилль оказался прав. Проявив слабодушие и нерешительность, британские политики обрекли своих сограждан на смерть и страдания.

Осенью 1938 года Франция и Англия могли совместными усилиями разгромить вермахт и покончить с Гитлером. В мае 1940 года они потерпят полное поражение.

Франция будет оккупирована. Британия останется один на один с вермахтом. Бомбардировки британских городов, прежде всего Лондона, продолжатся пять лет. Погибнут тридцать тысяч лондонцев, сто тысяч домов будут разрушены до основания.

Судьба судетских немцев

После присоединения Судет немцы говорили: наконец-то наши соотечественники обрели родину. Гордо замечали: мы вновь кое-что значим в мире. Фюрер вернул немцам, болезненно пережившим распад империи, ощущение принадлежности к великой державе и не менее важное чувство, что в стране появился хозяин.

Адольф Гитлер самодовольно перечислял свои достижения в Рейхстаге:

— Я привел миллионы глубоко несчастных немцев, оторванных от нас, на родину. Я восстановил тысячелетнее историческое единство германского жизненного пространства.

Общество поделили на патриотов и врагов. Сомнение в правоте власти приравнивалось к предательству. Миллионы немцев, которые могли быть против нацистов или как минимум выражать сомнения, молчали.

Как немцы перед войной радовались присоединению Судетской области к великогерманскому рейху! А чем все это закончилось? После разгрома нацистской Германии они потеряли все!

28 июня 1945 года премьер-министр Чехословакии Зденек Фирлингер встретился в Москве со Сталиным и Молотовым. Завел разговор о выселении немцев из Чехословакии.

— Мы мешать вам не будем, — ответил Сталин. — Прогоняйте их. Пусть испытают на себе, что значит господство над другими.

Президент Чехословакии Эдвард Бенеш декретом № 33 от 2 августа 1945 года лишил немцев чехословацкого гражданства.

— Мы не хотим жить рядом с ними, — мрачно сказал Бенеш. — Поэтому они должны покинуть страну. У нас есть моральное и политическое право требовать этого.

Немцам давали 24 часа на сборы, имущества разрешали брать не больше пятидесяти килограммов. Изгнание сопровождалось расправами. В результате избиений и невыносимо тяжелого пешего путешествия несколько тысяч человек умерли.

— Мы будем последовательно изгонять немцев из республики — обещал глава компартии Чехословакии Клемент Готвальд — и заселять приграничье чехами и словаками. Мы должны избавиться от “пятой колонны”.

Заместитель наркома внутренних дел Иван Серов доложил Лаврентию Берии: “У населения отбирают все личные вещи и деньги… Чехословацкие офицеры и солдаты ночью открывают стрельбу по городу. Немецкое население, перепугавшись, выбегает из домов, бросая имущество, и разбегается. После этого солдаты заходят в дома, забирают ценности и возвращаются в свои части”.

Из восстановленной единой Чехословакии изгнали всех судетских немцев. "Мюнхен–38" привел к тому, что само существование немецкого народа в Судетах прекратилось.

Сделка не забыта

Сегодня некоторые историки говорят, что мюнхенские соглашения мало чем отличаются от пакта Молотова–Риббентропа. Но отличие все-таки есть.

Западные державы отказали Чехословакии в помощи, но они не отправили свои войска, чтобы участвовать в уничтожении этого государства и не отрезали себе по куску от ее территории…

И англичане с французами осознали свою вину! И не пытаются ее снять с себя. Никому из политиков или историков не приходит в голову оправдать Мюнхен–38: дескать, такое время было.

В тридцатые годы концепция прав человека еще не существовала, и государства не осознавали свою ответственность за то, что происходит в других частях мира. После войны многое было пересмотрено. Опыт Мюнхена показал, что безопасности не добьешься умиротворением агрессора и диктатора. Мир не вправе оставаться равнодушным к трагедиям других стран.

В 1967 году общественное мнение на Западе потребовало вмешаться в гражданскую войну в Нигерии, в которой пострадали миллионы. Первоначально речь шла лишь об оказании срочной помощи жертвам внутренних конфликтов. А в конце ХХ столетия французские социалисты предложили концепцию гуманитарной интервенции: не только спасать страдающих, но и поддерживать их справедливое дело, если надо — военными средствами. Это война не за территории и ресурсы, а за моральные ценности.

В 2005 году Генеральная Ассамблея ООН достигла согласия: необходимо защищать население любой страны от геноцида, гражданской войны, военных преступлений, этнических чисток и преступлений против человечности.

Права человека универсальны. Каждое государство обязано их защищать. Если какая-то страна не в силах обеспечить их своим гражданам, остальные обязаны это сделать. Права человека, интересы личности выше принципа невмешательства во внутренние дела.

Из этого следует, что иногда военная операция — единственный способ прекратить уничтожение людей. Но миротворческие операции часто вызывают критику: разве оружие — подходящий инструмент решения гуманитарной проблемы? На войне всегда гибнут невинные люди… И где грань между спасением людей и навязыванием своей воли?

Но одно можно сказать точно: ощущение невыносимого стыда из-за позорной сделки, заключенной в Мюнхене в сентябре 1938 года, не покидает западное общество. Память о мюнхенском сговоре в немалой степени определяет и сегодняшнюю практическую политику.

Источник: "НОВАЯ ГАЗЕТА"