Семьдесят лет назад, в сентябре 1948 года, в Москву прибыла первый посланник государства Израиль в Советском Союзе – Голда Меир. Никто не мог предположить, насколько драматической окажется эта дипломатическая миссия.

Москва имела первостепенное значение для молодой израильской дипломатии. Наряду с Соединенными Штатами, СССР первым признал Израиль. Без поддержки и содействия Москвы в Организации объединенных Наций принятие 29 ноября 1947 года исторической резолюции о разделе мандатной Палестины было бы невозможно. СССР санкционировал продажу нам оружия из Чехословакии, без которого Израилю было бы гораздо труднее выстоять на первых этапах Войны за независимость.

Израильские дипломаты в Москве должны были в первую очередь сохранить и укреплять эти внешнеполитические связи, но у них была и другая цель: навести мосты к советских евреям, контакты сионистского движения с которыми оборвались в конце 1920-х годов.

Около трех миллионов евреев погибли на территории Советского Союза во время Холокоста. Из оставшихся двух с половиной миллионов многие хотели эмигрировать в Израиль. Израильские дипломаты надеялись, что удастся открыть для них эту возможность, но они не имели представления о том, насколько москвичи еврейского происхождения могут открыто декларировать свое еврейство.

На Рош ха-Шана израильские дипломаты отправились в хоральную синагогу Москвы. Они совершенно не были готовы к тому, что произошло дальше. Когда они прибыли к зданию, там их уже ждали тысячи людей.

Заместитель Голды Меир рассказывал, что "немедленно разразились бурные аплодисменты, крики на иврите "Шалом!" и "Ура!", которые не умолкали довольно долго".

Следующий визит израильтян в синагогу состоялся уже в Судный день (Йом Кипур). "Когда началась поминальная молитва ("азкара") в честь бойцов Армии обороны Израиля, погибших в ходе Войны за независимость, – докладывала Голда правительству в Иерусалим, – массы молящихся со слезами на глазах, в полном молчании, в атмосфере священного трепета, наблюдали, как салютует израильский военный атташе. Я не могу описать словами то, что происходило в тот момент в этой огромной толпе. Это было просто непостижимо".

Голда не сообщила в отчете правительству о собственных чувствах в тот момент. Мой дедушка, который был в этот день среди молящихся, рассказывал мне, что Голда прошла мимо него. Он сказал ей "в будущем году в Иерусалиме", но посол Израиля не смогла ответить ему – ее глаза были полны слез. По пути из синагоги огромная толпа евреев сопровождала Голду по одной из главных улиц Москвы, недалеко от здания ЦК и Комитета госбезопасности на Лубянке.

Такое массовое собрание людей было беспрецедентным для сталинской Москвы, жители которой, разумеется, и думать не могли о каких-то спонтанных демонстрациях или шествиях. Реакция властей не заставила себя ждать. Большинство еврейских учреждений в Советском Союзе были закрыты, начались репрессии, и власть ясно дала понять евреям, что Израиль навсегда останется для них далекой мечтой.

Однако сами евреи решили иначе. Визит Голды Меир в московскую синагогу приобрел со временем эпическое значение в самосознании евреев СССР. Сама синагога, как магнит, притягивала евреев всех возрастов и взглядов – религиозных и светских, тех, кто не знал, что такое "сионизм", и тех, кто уже стал сионистами.

Через семь лет после визита Голды брат моего деда Эли Гоберман был арестован за встречу с израильскими дипломатами. Дипломаты были высланы из СССР, а Эли на долгие годы отправился в Сибирь. После освобождения он репатриировался в Израиль. За ним и вместе с ним пошли сотни, затем тысячи и, наконец, сотни тысяч репатриантов. Визит Голды в московскую синагогу был позже увековечен на израильской банкноте с ее портретом.

Сегодня посольство Израиля в Москве ведет активную и очень важную деятельность. Наши отношения достигли невиданного ранее уровня, став по-настоящему близкими и особенными. Москва хранит память о Голде Меир, и наше посольство проведет в этом месяце мероприятия в ее честь.

Наши дипломаты по всему миру продолжают поддерживать тесные связи с еврейскими общинами. В дни радостей, и особенно в дни невзгод, израильские дипломаты напоминают всем, что мы, евреи, – один народ.