Самолет в Лондон напоминал пансионат для старших подростков — взрослых пассажиров было мало. Общались на русском, но фраза “могу ли я воспользоваться вашей ручкой?” выдавала в человеке 14 лет того, кто уже думает на ином языке. В Хитроу их встречали водители с табличками: школа такая-то, кого-то ждали персональные машины, кого-то собирали группами и рассаживали по минивэнам.

Представители российского бизнеса, с которыми мне удалось поговорить, излучали спокойствие, единственно — не решились говорить публично. Повышенная осторожность — пока единственный результат, к которому привели последние меры английского правительства по борьбе с “русскими грязными деньгами”. Громкие заявления британских чиновников и парламентариев породили в России массу слухов, мифов и волну злорадства, но из Лондона, действительно забитого русскими, все выглядит намного менее масштабно. Россияне не спешат продавать свои особняки и не штурмуют терминалы аэропортов с чемоданами наличности.

Да, бурные парламентские дискуссии и специальные доклады (например, “Золото Москвы: российская коррупция в Великобритании”); скандалы с “Панамским досье” и “ландроматом” (журналистские расследования доказали, что следы “грязных денег” из России ведут в лондонский Сити); плюс давление американцев — офицеры из IRS (Служба внутренних доходов США) регулярно наведываются в Великобританию; необходимость ответа на события на Украине и отравление Скрипалей заставили британское правительство пойти на непопулярные среди британского финансового истеблишмента меры. Но меры эти, как выясняется, весьма осторожные.

С февраля 2018 года британские правоохранительные органы могут, конечно, беспокоить иностранцев вопросами о происхождении их капиталов. Если обоснования не последует или оно будет невнятным, имущество теоретически может быть арестовано (все эти новеллы введены в рамках закона о финансовых преступлениях, принятого в 2017 году, — Criminal Finances Act). Механизм таков. Национальное агентство по борьбе с преступностью (National Crime Agency) посылает запрос о “необъяснимом происхождении имущества” (Unexplained Wealth Orders), затем — второй документ о “промежуточной заморозке активов” (Interim Freezing Order) на любую сумму, превышающую 50 тыс. фунтов стерлингов. Активы будут заморожены до тех пор, пока “клиент” спецслужб оправдывается. Не оправдался — конфискация.

Новые правила прокомментировал замминистра внутренних дел Бен Уоллес, заявивший, что богачам-иностранцам, живущим в Великобритании, придется дать объяснения по поводу происхождения их средств. А в начале этой недели The Times опубликовала материал, в котором привела слова директора NCA по экономическим и киберпреступлениям Дональда Туна, он заявил, что его подчиненные ведут расследование в отношении 120–140 человек. Фамилии, естественно, не называются и, как отмечают английские эксперты, вряд ли будут названы в ближайшее время. При этом они обращают внимание на другой пассаж из комментария чиновника: “Мы сосредоточены на борьбе с коррумпированными элитами и их незаконным богатством. Мы не выбираем цели на основании их национальности”.

Это важно, поскольку отчасти и объясняет спокойствие российских владельцев футбольных клубов, домов и яхт.

Объяснение начну чуть издалека. Британское законодательство всегда стояло на стороне частной собственности, и законы, касающиеся, например, той же недвижимости, весьма обстоятельно защищают права ее владельцев. Покупка особняков через офшоры — законна: сам по себе этот факт никак не может никого скомпрометировать. Поэтому английским властям придется долго — лет 15 — судиться с теми, чье имущество они захотят конфисковать. А это — гигантские издержки: британские суды доступны для всех, но далеко не для всех по карману, включая правительство.

А резких шагов по изменению законодательства, например связанного с недвижимостью, что могло бы упростить процедуру, никто делать не собирается. Эта, ставшая тотальной в головах россиян русскоцентричность позволяет предполагать, что капитал наших олигархов и чиновников занимает существенную нишу в структуре британской экономики. Заблуждение.

Доля русских денег, а также русских “грязных денег”, по сравнению с китайскими или арабскими капиталами, — ничтожна. И никто не будет распугивать основных игроков финансового рынка лишь для того, чтобы наказать “российских мафиози”.

Как отмечают адвокаты, обслуживающие интересы наших соотечественников в Великобритании, эксперты по вопросам коррупции и журналисты, жесткая риторика британских властей с перекосом в сторону России — не более чем формальный ответ на общественное давление и жесткую позицию США.

Обозреватель The Gardian Люк Хардинг, в частности, полагает, что британские силовики не будут браться за сложные дела, которые заставят их погрязнуть в длительных судебных разбирательствах с неясной перспективой, а ограничатся простыми кейсами, связанными с какими-нибудь чиновниками из африканских стран, чьи деньги уж совсем кровавые, и доказать это не составит труда. По мнению журналиста, специализирующегося на российской коррупции, у британских правоохранительных органов нет ресурсов, прежде всего людских, чтобы заниматься сложными финансовыми расследованиями.

В подтверждение Хардинг приводит историю с “Панамским досье”, которое, конечно, стало триггером дальнейших изменений в законодательстве, но не вылилось в более-менее значимое расследование. То есть активы “газового короля” Фирташа или “резиденцию Шувалова” (бывший офис МИ6) вряд ли кто-то побеспокоит.

Именно поэтому наибольшую нервозность испытывают богатые люди из стран третьего мира, и некоторые, не дожидаясь неприятностей, выводят капитал. Закрываются лоббистские конторы, представляющие интересы африканских и азиатских чиновников и связанных с ними бизнесменов. Так, например, потихоньку прекращают свое существование соответствующие фирмы, имеющие отношение к азербайджанскому руководству.

Конечно, всем памятен казус Абрамовича, но он лишь объясняет новые правила игры. Вряд ли Роман Аркадьевич лишится своих накоплений, он просто попал в историю с закончившейся инвестиционной визой и не стал рассчитывать на авось, минимизировав возможные судебные издержки. Не факт, что британские власти спросили бы его о чем-то неприятном, но ввязываться в гипотетическую юридическую войнушку он не захотел и просто сменил гражданство.

Безусловно, и это отмечают мои собеседники, риски возросли. Именно потому, что британское правительство играет “взакрытую”, и каждый может опасаться, что расследование теоретически коснется и его. Как говорят британские адвокаты, тот, у кого слабые нервы, возможно, и будет избавляться от активов, а кто-то — и таких, очевидно, большинство — оставят все как есть. Уж у кого, а у российских бизнесменов и чиновников нервы крепкие.

Да и механизм противодействия отчасти найден. Крупный бизнес начинает открывать свои компании в британских офшорах — таких как остров Мэн — и проводить сделки в этой юрисдикции, прекрасно понимая, что последнее, на что обрушится британская система, — это ее собственные офшоры.

Конечно, возросли не только риски, но и издержки. Крупные международные компании, которые занимаются обустройством чужих (не важно — “грязных” или нет) денег, подняли ставки. И если китаец, который воспользуется их услугами, оставит посредникам 2–3%, то россиянин уже 10–11. Ну и плюс к этому заметно оживился адвокатский мир — вот уж кто заинтересован, помимо общественников и журналистов, в более жестком курсе британского правительства по отношению к иностранному капиталу.

Хотя сами представители адвокатского сообщества особо не обольщаются, в частных разговорах предполагая, что шум вокруг русских денег в итоге шумом и останется, чтобы только погасить недовольство общественного мнения. Впрочем, оговариваются они, главные неприятности могут ожидать российский бизнес в том случае, если будут расширены санкции в рамках “акта Магнитского”. Тогда о публичном размещении акций на британской бирже можно забыть.

Источник: "Новая газета"