Те, кто пишет сейчас, что никакой опасности он не представлял, про “сакральную жертву” накануне важного события — Чемпионата мира, про вот это вот “дискредитировать Путина, которому невыгодно” — господи, какие же они трусливые гондоны. За 18 лет “невыгодных Путину убийств” не найден заказчик ни по одному громкому делу, а отговорки все такие же дешевые.

Каждый день Аркаша рубил с плеча так лихо, что иногда становилось не по себе даже близким. Что уж говорить про остальных. Слова его были обидны для власти, снова объявившей о своей сакральной природе, и оскорбительны для фанатиков, ставших вдруг российским политическим мейнстримом. А в такой атмосфере тотального помешательства уже одних слов становится вполне достаточно. Слова, да такие острые как у него, неконтролируемые вообще никак — сейчас роскошь, которую отбирают, если могут дотянуться. И вот дотянулись.

Это могло быть что угодно. Месть двинутых офицеров за самолёт с оркестром, за коллаж с Путиным на нюрнбергской скамье, за пресловутый Абрамс. Ответка фанатиков за Вышинского. В конце концов, это мог быть “подарок” кому-то. Или очередной подарок кое-кому. Особенно после сюжета на Первом канале, рассказавшем про “сборище недочеловеков” в Вильнюсе.

Произошедшее — это сигнал, как пишет один известный говнюк из “Комсомольской правды”, всем, кто уехал и думал, что обеспечил себе тем самым безопасность.

Наверное, говнюк прав. Только это не просто сигнал. Это террористический акт в отношении журналистского сообщества и России, и Украины. Выбрав самого искреннего, громкого и смелого, того, кто на виду, убийцы атаковали всех нас. Если можем достать дерзкого остряка Бабченко в киевском подъезде, подумайте, что можем сделать с вами остальными, говорят убийцы.

Конечно, никакой занюханный чемпионат мира не стоит жизни Аркаши, ни мизинца его, ни волоса в носу (не на голове же).

Аркаша любил жизнь так, как я больше не знаю кто. Он любил веселиться и любил шумные компании, где мог заплатить за всех и остаться без денег на такси. Полгода не выходил из дома после перелома, а потом собрался и приехал ко мне на юбилей и танцевал на костылях тверк под “Младшего лейтенанта”.

Научил меня водить машину, когда мне было 20, я ему ещё разбил фару в каких-то промзонах между Таганкой и Автозаводской, а потом мы пили пиво у ларька. От него всегда исходили спокойствие, уверенность. На Майдане мы вместе карабкались по баррикадам, ходили вдвоём на нейтралку и я, ещё неопытный в этих делах, чувствовал, что с ним-то я в безопасности. И только потом я понял, что за спокойствием и уверенностью было на самом деле нечто другое — принятие неизбежного хода жизни, глубокое сочувствие ей: надо делать что считаешь правильным, а дальше будь что будет.

Честный талантливый бесстрашный весёлый, таким и останешься, братец.

Сегодня в Киеве, Москве и других городах предлагаю в 19.00 помянуть Аркадия. В заведении, на улице или в онлайне, давайте будем вместе и будем говорить о нашем друге. Киевские коллеги, соберёмся же хоть на Майдане.

Источник: "Эхо Москвы"

Оригинал: Facebook