Ларису, дочь моего приятеля, проживающую в посёлке Тарасовка, 30 км. от Москвы, которую помню ещё малышкой, судьба била нещадно. От сердечного приступа умерла мама. После двух инсультов парализовало папу. Первый муж у неё, выпускницы института иностранных языков, умницы и симпатяги, оказался пьяница. Со вторым, непьющим, кандидатом наук тоже почему-то не получилось. Так что осталась Лариса в тридцать два года одна. С трёхлетней дочуркой от мужа-трезвенника и совершенно беспомощным папой. И стала, разочаровавшись в российских мужчинах, искать мужа из зарубежья. Предпочтительнее дальнего.

Для этого сегодня масса возможностей: бюро знакомств, газетные объявления, Интернет. Однажды, когда был в Москве и заехал в Тарасовку, (кажется, в 94-ом году) Лариса задействовала и меня.

- Посмотрите, пожалуйста, в немецких газетах что-нибудь подходящее. До 45 лет. Не маленького роста. Интеллигентный. Знающий меру в выпивке. Ну, в общем, Вы понимаете, какого человека я имею в виду…

Не уверен, что понимал. Но газеты добросовестно (мне помогала жена) просматривал. Два-три раза находили, как нам казалось, подходящие варианты. Однако, что-то, видимо, не срабатывало. Во всяком случае, во время очередного приезда в Москву я узнавал, что пока кардинальных перемен в судьбе Ларисы не произошло.

Прошло два года и среди наших знакомых появился необычный человек. Местный немец. Он позвонил в дверь часов в девять вечера. Что по магдебургским понятиям поздновато. Мы открыли, убеждённые, что забрёл кто-то из наших. Но стоящий на пороге невысокий, с приятным, открытым лицом мужчина говорил по-немецкий.

- Извините, что так поздно. Моя фамилия Фрост. Михаэль Фрост. Я живу в соседнем доме.

- Проходите. Садитесь, пожалуйста.

- Знаю, что вы русские. Не поможете перевести письмо? - Фрост протянул два листка из тетради, исписанные мелким почерком.

Так мы узнали, что Михаэль (скоро я перешёл с новым знакомым на ты) переписывается с тремя (тремя!) семьями из бывшего Союза. И помогает им материально. Адреса этих остро нуждающихся семей были опубликованы в евангелической газете. Мы подружились и стали встречаться довольно часто.

Михаэль был холостяк. Милый, добрый человек. Верующий. Работал в частной фирме по уходу за зелёными насаждениями.

- Классный вариант для твоей Ларисы, - сказала жена. - Поговори с Михаэлем.

- Ему 48 лет.

- Ну и что? Нормальная разница.

Я позвонил Ларисе. Она засомневалась:

- Староват. Маленький. Профессия не интеллигентная. Ну ладно. Пусть фотографию вышлет.

- Зачем фотография? - мною овладел азарт свахи. - Приезжай сама. Я вас познакомлю.

- Нет. Сначала фотографию. А я высылаю свою.

Вскоре я получил фотографию Ларисы. Сделанную в фотоателье. Которая могла бы украсить обложку модного журнала. На другой день зашёл поговорить с Михаэлем. Идею жениться он принял благожелательно, хотя и с некоторой иронией. Долго рассматривал фото. Смущённо улыбнулся:

- Лев, посмотри на меня внимательно. А теперь на фотографию Ларисы. Мы в разных весовых категориях. С моей стороны было бы нахальством посылать ей свою физиономию.

- Пойди к хорошему фотографу и он из тебя сделает Шварценеггера, - возразил я.

Прошло два-три месяца. Как-то вечером Михаэль позвонил:

- Вылетаю в Москву. В эту, - он сделал паузу, видимо, сверяясь с записью, - Тарясовка. На три недели. Честно говоря, волнуюсь. Что-нибудь передать?

Через три недели он зашёл. Мы сидели за столом. Пили чай. Михаэль делился впечатлениями, вставляя русские слова:

- Что меня поразило? Москва - красивый, европейский город. Москвичи хорошо одеваются. Но сажусь в… эликтричеку и через полчаса… в Тарясовка, другой стране. Грязь, ужасные дороги, бедно одетые люди. Кёшмар… И пьют. Очень много. Как Лариса говорит: “По чёрный”. Вы понимаете, что это значит?

Мы понимали, но помалкивали. Нам было интересно другое. Михаэль тоже замолчал, словно подыскивая слова:

- Лариса очень понравилась. И я вроде бы ей не противен. - Он широко улыбнулся. -Короче, она согласна стать моей женой. Но предстоит принять серьёзное решение. Ларисин папа отказывается уезжать из России. Как не уговаривали. А оставить его тоже нельзя. Так что есть единственный выход. Мне всё бросить и уехать жить в Тарясовка. Что скажете?

Мы по-прежнему молчали, понимая, что такое решение человек принимает сам…

Прошло три с лишним года. Михаэль Фрост женился на Ларисе и живёт в Тарасовке. Он отводит приёмную дочку в школу и помогает ухаживать за тестем. Скоро два года исполнится сыну Михаэля и Ларисы - Клаусу. Клаус уже говорит. Причём, сразу на двух языках. Недавно был в Москве и заехал в Тарасовку. Узнал, что Михаэль пошёл работать дворником. Лариса с гордостью утверждает, что его участок самый чистый и аккуратный. На прощанье Михаэль просил передать привет Магдебургу и сказал по-русски: “Не каждый немец может жить Тарясовка. Только, - это слово он выговорил с трудом, — “люблённый”.

Источник: "Мастерская"