22 марта состоятся праймериз в партии МЕРЕЦ. Почему-то у нас в Израиле праймериз считаются высшей формой внутрипартийной демократии. Очевидно — это с оглядкой на американский опыт, который меня, человека в общем-то демократических убеждений, отнюдь не вдохновляет.

И в США многозатратные праймериз отнюдь не приводят к выбору лучших из лучших, а скорее, к выбору лучших популистов из богатых и их ставленников. В Израиле праймериз — головная боль государственного контролера, потому что нигде нет такого количества подставных амутот, сомнительных пожертвований, мутного финансирования, и это не говоря о войне компроматов, как на этом “празднике демократии”. Но борец за открытые праймериз (то есть, чтобы лидеров МЕРЕЦа могли бы выбирать не только члены партии, а все, кому не лень прийти на участок) Заава Гальон одержала лишь частичную победу в этой борьбе — праймериз будут, но лишь внутрипартийные. И эта победа стала ее поражением. Судя по всему, внутренние опросы показали, что сама она будет чужой на этом “празднике”, то есть триумф ей не светит. И Заава предпочла уйти самой — непобежденной. В тот же последний день календарной зимы от мечты стать лидером МЕРЕЦа отказался и Илан Гилон. В результате праймериз МЕРЕЦа будут до оскорбительности напоминать происходящие за четыре дня до этого выборы президента России: по форме — демократия, по содержанию — издевательство над ней. Рискну поставить сто шекелей против ваших десяти агор — новым председателем партии станет Тамар Зандберг. Как сказал бы Николай Васильевич Гоголь, “дама приятная во всех отношениях”.

…А память уносит меня в первые месяцы моего пребывания в Израиле. Год 1991-й. Укачанный волнами советской перестройки, я прибыл в Израиль убежденным социал-демократом, полный романтических представлений о либеральной демократии, дружбе разных народов, короче — о свободе, равенстве, братстве. Это теперь я смотрю на израильский политический пейзаж с высоты своей мудрости и цинизма. А тогда, оглядев политическую поляну, я быстро определил, что моя система ценностей находится слева. Также довольно быстро я понял, что тогдашняя “Авода” — это не партия моей мечты. Ее функционеры разного уровня и степени буржуазности как-то не вдохновляли. Хотелось чего-то молодого, дерзкого… Уже не помню, кто привел меня в штаб партии РАЦ — предтечу будущего МЕРЕЦа. Если память мне не изменяет (что бывает теперь довольно часто), был он чуть ли не в подвале на тель-авивской улице Черняховски… Если напутал, простите. Помню, меня, матерого советского чиновника, не раз бывавшего в кабинетах заместителей министров и секретарей райкомов, поразил закуток лидера партии Шуламит Алони. Он был размером с половину моего кабинета начальника отдела в КБ, на столе стояли пластиковые и бумажные стаканы с заплесневелой кофейной гущей, все стулья были завалены газетами, книгами и пропагандистскими бюллетенями… Это привело меня в совершенный восторг: вот она, почти ленинская простота…

По штабу сновала молодежь и очень много “русских”… Помню в разные времена: Лесю Штейн, Андрея Серетенского, Карину Сальман, Наташу Шелехову, Илону Шик, Сашу Тараканова… Наверное, многих забыл. Потом “русские” как-то незаметно из РАЦа-МЕРЕЦа исчезли. А жаль…

Но в 1992 году был триумф левых. И триумф МЕРЕЦа, образовавшегося перед выборами из слияния трех левых “партиек”: Рац, Мапай, Шинуй. 12 мандатов! Третья по величине фракция! Шуламит Алони — министр образования… Яир Цабан — министр абсорбции — и это после рава Ицхака Переца на этом посту, закидывавшего репатриантов религиозной литературой и пытавшегося делить репатриантов на “чистых” и “нечистых”! Кстати, и по сей день я считаю Цабана лучшим министром абсорбции. По крайней мере, он не занимался показухой, а искренне пытался что-то сделать в сфере, в которой ничего не понимал.

Я в 1992 году голосовал за МЕРЕЦ — в первый и последний раз. Мне казалось, что партия, войдя в коалицию, сможет реально сдвинуть страну в сторону гражданского общества. Увы… Во главу угла нового правительства был поставлен договор Осло, и в жертву ему были принесены все добрые гражданские перемены: левой коалиции нужны были голоса ортодоксов. Так я получил первый урок политического цинизма (или прагматизма — это уж кто как считает). Почему-то мне запомнилось только одно благородное действо Шуламит Алони на ниве не то министерства образования, не то министерства науки и искусства, которое она потом возглавила. Был проведен закон, обязывающий все названия магазинов писать на иврите. Закон “действует” по сей день… Зайдите в любой торговый центр: с трудом найдешь ивритские буквы. Даже о сезонных распродажах сообщает понятное без перевода слово “sale”. Впрочем, это так, ремарка в сторону…

На выборах 1996 года МЕРЕЦ получил 9 мандатов, но в правой коалиции партии места не было. И, потеряв политическое влияние, МЕРЕЦ из левой демократической партии постепенно превратился в такой израильский WASP (так в США называют “соль американской земли”: белый, англо-сакс, протестант). То есть партия стала превращаться в клуб левых ашкеназских университетских интеллектуалов. Помню, несколько раз мне приходилось переводить пресс-релизы партии МЕРЕЦ. Даже мои образованные ивритоязычные коллеги не могли понять и разъяснить мне написанные “высоким ивритом” аллюзии и заумные цитаты. К МЕРЕЦу с конца 90-х годов очень точно подходит ленинское определение: “Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа”.

МЕРЕЦ практически не занималась социальными вопросами. Во всяком случае, таково было общее впечатление в обществе, а как говорит китайская пословица, “если тысяча человек говорят, что ты болен, то ты, и не имея болезней, умрешь”. Проблемы жителей периферии, слабых слоев населения не слишком заботили считающую себя “социал-демократической” партию, а если и заботили, то донести эту благую весть до народа им не удавалось. МЕРЕЦ однозначно воспринималась как партия, сосредоточившаяся на борьбе за справедливое решение израильско-палестинского конфликта. Что в принципе, тоже хорошо, но не для партии, желающей стать массовой. Даже ее козырная фишка — антиклерикальная направленность, которая могла бы привести в нее много светских и даже русскоязычных избирателей, была поставлена не на ту карту. В 1999 году партия МЕРЕЦ получила 10 мандатов. Блестящую победу одержал блок “Единый Израиль” во главе с Эхудом Бараком, и главным лозунгом в пропаганде, особенно на русской улице, была “гражданская революция”. Страшилка “С Биби к ШАСтью!” — сработала. В день победы тысячи людей вышли на площадь Рабина, скандируя: “Только не ШАС!” Сарид, возглавлявший тогда МЕРЕЦ, отвечая на вопрос, готов ли он войти в коалицию с ортодоксами из ШАС, публично на всю страну сказал — на английском! — “Read my lips!” — “читайте по губам”, и все прочли “нет”. А через неделю он вошел в коалиционное правительство с Арье Дери. О да, он потом на голубом глазу пояснял, что мирный процесс важнее гражданских перемен, но для меня и Сарид, и МЕРЕЦ закончились в тот день. Иногда слово “прагматизм” воспринимается как ругательство.

Не знаю из-за этого или из-за чего-то другого, после “губ Сарида” МЕРЕЦ занял практически незаметную политическую нишу на левом фланге. От него уже ничего в нашей политике не зависело. И высказывания лидеров МЕРЕЦа, при всей симпатии к ним газеты “Аарец”, практически не оказывались на первых полосах газет. Как ни больно это говорить, но враги МЕРЕЦа (а их у всегда хватало) были во многом правы, утверждая, что партия превратилась в маргинальную секту интеллектуалов.

Где-то с полгода назад лидер партии Заава Гальон решила, что дальше так продолжаться не должно. Она потребовала открытых праймериз. Она ушла из Кнессета, чтобы посвятить себя борьбе за расширение социальной базы партии, за рост ее рядов. Гальон опубликовала письмо к членам партии, в котором признала то, о чем я писал выше: ”МЕРЕЦ не может существовать в виде закрытого клуба, который игнорирует вас, его избирателей и сторонников, и перекрывает возможность новым силам принять участие в нашей борьбе за пополнение левого лагеря. Я люблю Кнессет, но МЕРЕЦ я люблю больше и знаю, что, если он останется закрытым для новых сил, его не будет. У левого лагеря есть намного большая и широкая аудитория, чем число избирателей, проголосовавших за МЕРЕЦ. Поэтому МЕРЕЦ должен измениться”.

Должен — не значит, что изменится. Да, в последние месяцы в партию записалось 12 тысяч новых членов и их число достигло 30 тысяч. Но эти цифры не могут обмануть понимающих людей. Механизм записи в партии в Израиле — хорошо известен. С плохой стороны.

У Заавы Гальон были большие планы по реорганизации партии, расширению фронта борьбы, создания на базе МЕРЕЦа новой партии с привлечением умеренных из партии коммунистов ХАДАШ и людей из левого крыла “Аводы”, с тем, чтобы новая партия снова стала заметным игроком на политическом поле. Увы, она проиграла и сошла с дистанции.

Теперь во главе почти наверняка станет обаятельная и харизматичная Тамар Зандберг. Увы, лично мне она запомнилась только справедливой борьбой за легализацию марихуаны. Может, я чего-то в ней недосмотрел. Во всяком случае, все последние опросы из цикла “если бы выборы состоялись сегодня” не сулят МЕРЕЦу особого прогресса в числе мандатов. Электоральная база МЕРЕЦа всё та же…

И все-таки я желаю МЕРЕЦу успеха. Без этой партии наша политическая радуга будет неполной.

Истчник: "РеЛевант"