Несёт ли мультикультурализм угрозу самому существованию западных демократий? Уверен, что да, просто в силу конкуренции различных групп, их стремление занять большее пространство за счёт вхождения во власть, большей рождаемости, и так далее. Группы имеют свою собственную динамику и свой интерес…

В последнее время приходится много размышлять о том, почему слово вызывает агрессию, ограничивающую, вне законных рамок, декларируемую свободу слова. При этом речь идёт не о таких очевидных случаях, как прямые оскорбления и клевета, которые должны преследоваться по закону, но часто ведут к насилию как непосредственная реакция. Имеется в виду патологически-болезненное восприятие критики, даже и не критики личности реагирующего, а чего-то другого, — восприятие, вызывающее словесную эскалацию и стремление заставить критикующего замолчать. Почему в нашем высокоразвитом обществе критика часто вызывает всплеск деструктивных эмоций вместо предметной дискуссии, даже и жёсткой? Почему происходит переход на личности и далее к насилию или его угрозе? Виноват ли здесь недостаток культуры некоторых людей?

По-видимому, агрессия в ответ на критику свойственна лицам всех культурных уровней, с той лишь разницей, что малокультурные люди действуют чисто интуитивно, а люди культурные, образованные, стремятся подвести под свою реакцию теоретическую базу.

Например, левые профессора-гуманитарии на кампусах американских университетов отстаивают известную идею о том, что “слово ранит” в современной политкорректной формулировке, использующей понятие “дискомфорта” применительно к изнеженным, особенно молодым, людям, которым невыносимо слышать то, к чему они не привыкли и что им не нравится. Перед недавним выступлением Бена Шапиро в университете Беркли, Калифорния, группа профессоров призвала отменить занятия в день опасной лекции и организовать пункты психологической поддержки расстроенных студентов. И это при том, что Бен Шапиро никакой не ультраправый деятель, не фашист и не супрематист, а достаточно безобидный центрист, в своей лекции призывавший людей не записываться в группы угнетённых, не жаловаться, а смотреть на жизнь позитивно и работать ради своего же блага.

Более того, для защиты от неминуемого насилия и срыва лекции ультралевыми активистами и боевиками, что причинило бы материальный ущерб и подорвало престиж знаменитого университета, как это случалось в недавнем прошлом в случаях с другими выступавшими, была мобилизована полиция с водомётами и прочим снаряжением, что стоило университету $600,000. Агрессивных протестующих продержали на расстоянии, девять человек было арестовано с оружием, стёкла на этот раз побиты не были. Но победа свободы слова оказалась пирровой ввиду вышеупомянутых затрат. Если так будет продолжаться, университет сильно обеднеет. В связи с этим я предложил бы взыскать по суду затраченную сумму с тех, кто эти затраты непосредственно вызвал или с тех, кто этих людей финансирует. Но суть статьи в другом.

Представляется, что корень проблемы в том, что людям свойственно идентифицироваться с чем-то вне их, так что критика предмета самоидентификации становится равносильна атаке на их собственную личность. Причина же самоидентификации в слабости человека и в поиске им практической или духовной опоры и защиты.

Например, принадлежность к племени или членство в молодёжной банде помогает практически выжить в некоторых обществах, поскольку группа всегда намного сильнее индивидуума. Но негативная сторона групп в их инерционности, которая сохраняет взаимную неприязнь и не позволяет эффективно разрядить напряжённость. В трагическом фильме Тенгиза Абуладзе “Мольба” показано несколько эпизодов враждебных отношений между христианскими и мусульманскими народностями Кавказа. Благородные индивидуумы с той и с другой стороны пытаются перешагнуть через пропасть традиционной вражды и вести себя достойно, но общины, выступающие в фильме в роли тёмной силы, не позволяют им этого сделать, и кровь продолжает литься.

Религии дают духовную поддержку, так что их критика становится равносильна выбиванию духовных подпорок верующего человека, который не в силах этого пережить. Особенно этот эффект силён в исламе: достаточно бывает карикатуры на пророка, чтобы вызвать массовые беспорядки и горы трупов сразу во многих странах. Отсюда и репрессивные законы, ограничивающие свободу слова во имя защиты чувств верующих.

В ходе прогресса, в частности, в передовых странах, общество становится более однородным, племена и кланы размываются, религия слабеет. Человек становится более образованным и социально защищенным, одним словом, более сильным. Ему уже не так необходимо с чем-то идентифицироваться, и расцветает индивидуализм. Несмотря на эту общую тенденцию, всё ещё имеется большое количество слабых людей, стремящихся с чем-то идентифицироваться, чтобы себя поддержать. В новых условиях формы самоидентификации обновляются и могут стать довольно причудливыми.

Впервые я встретился с этой проблемой, обсуждая пианистов в музыкальных форумах в интернете в начале тысячелетия. Меня очень удивило, что люди проявляли агрессивность, оскорбляя оппонентов, при отстаивании достоинства артистов, которые не были им друзьями или родственниками. Но через какое-то время я понял, что люди декорируют себя своими вкусами в области искусства, выбирая наиболее престижных артистов и этим повышая свой собственный престиж. То есть, они самоидентифицируются как поклонники такого-то артиста, так что критиковать этого артиста значит атаковать их лично, ставя под сомнение их вкус.

Недавно я столкнулся с “городским патриотизмом”, менее понятным с точки зрения логики. Человек любит город, в котором живёт, и воспринимает его критику (в частности, приезжими) болезненно. В разговоре всплыла такая аналогия: как могут евреи относиться к тому, что гои их обсуждают?

Мне кажется, что у значительной части людей потребность в самоидентификации со временем не уменьшается, но мутирует, принимая другие формы. Идентифицируясь с чем-то, человек становится как бы значительно более крупной мишенью для обиды словом, и по-разному самоидентифицировавшиеся люди становятся хворостом конфликтов.

Левые, борясь за справедливость, изучают, как подавляются различные группы в обществе: женщины, инвалиды, а также национальные, религиозные, сексуальные меньшинства. Пересечения этих групп дают массу вариантов, рассматриваемых в рамках концепции intersectionality: чёрные женщины-лесбиянки — это не то же самое, что чёрные женщины-мусульманки, и так далее. Чтобы понять человека, надо якобы учесть все эти факторы. Таким образом общество расчленяется на множество групп с различными интересами, с опасностью свести человеческую личность к сумме вышеперечисленных признаков. Наличие множества групп, открываемых в обществе прогрессивными социологами, может в недалёком будущем помочь манипулировать обществом по принципу “разделяй и властвуй”, если ещё не помогло.

В то же время среди правых преобладает тенденция рассматривать личность как суверенную сущность, единицу общества, затушёвывая групповые различия. Мне этот подход представляется более правильным, при условии того, что левые практически уже добились равенства всех групп перед законом. В частности, в США все расы имеют равные права, так что о расизме пора перестать рассуждать. Мартин Лютер Кинг давным-давно уже говорил о том, что цвет кожи неважен, а важен характер. Что касается бытового расизма, антисемитизма, и прочих дурных чувств людей по отношению друг к другу, то они будут существовать всегда… В настоящее время процесс предоставления равных прав сексуальным меньшинствам в США и Европе близок к завершению. После этого можно будет перестать говорить о проблемах этих меньшинств. И так далее.

Следует, однако, задаться вопросом, исчезнут ли групповые интересы в обществе после полного уравнивания всех возможных групп в правах. Не думаю, что это возможно. Даже при полном равенстве перед законом останется стремление групп к фактическому равенству как равенству материального достатка. Более того, стремление человека идентифицироваться с какой-либо группой, укоренённое в его природе, никуда не денется — ведь группа сильнее разрозненных суверенных индивидуумов и может потеснить их в борьбе за место под солнцем. Во всяком случае, языковые и культурные различия — вещь стойкая и способствующая мультикультурализму, в противоположность культурно монолитному обществу. За большее культурное разнообразие общество платит расколом, геттоизацией. Причём в отсутствие какого-либо закреплённого законом неравенства. Кстати, усложнение общества путем его разбиения на группы — лишь одно из проявлений возрастающей со временем сложности цивилизации на пути быстрейшего достижения тепловой смерти. (см. Закон возрастания энтропии и прогресс)

Несёт ли мультикультурализм угрозу самому существованию западных демократий? Уверен, что да, просто в силу конкуренции различных групп, их стремление занять большее пространство за счёт вхождения во власть, большей рождаемости, и так далее. Группы имеют свою собственную динамику и свой интерес, не разложимые на сумму динамик и интересов отдельных людей. Нарушение статус-кво в обществе из-за экспансии определённых групп может привести к гражданской войне.

Как пример экспансии групп можно привести проблему непропорциональной роли сексуальных меньшинств в области культуры. Эта тема фактически табуизирована, о ней публично не говорят. Инсайдеры знают, но находятся в зависимости и опасаются репрессий, поскольку в творческой области трудовое законодательство неразвито и никто не защищён от произвола. Аутсайдеры об этом ничего не знают и знать не желают, и допытываться об этих скользких вещах считают неприличным. От источника, имя которого не открываю, я слышал, что в американской опере такие порядки, что сексменьшинства могут ставить оперы на любую тему, а сексбольшинство — только на тему сексменьшинств. Подобное я много раз слышал о евреях — дескать, евреи продвигают своих. Но мой личный опыт этого не подтверждает. А вот в области сексменьшинств это так, и это движимо прямой потребностью (отсутствующей в случае евреев!), но говорят об этом крайне редко и сугубо конфиденциально. Существует много примеров из жизни юношей-музыкантов, которым ради карьеры пришлось сменить сексуальную ориентацию. Понимаю, что любой может потребовать доказательств, но лучше предоставить этим людям искать информацию самим.

Что уже тогда говорить о самой опасной группе — мусульманах — у которых в их священной книге написано, что их религия должна завоевать весь мир, а тех, кто будет упорствовать, постигнет суровая кара? Не думаю, что можно будет договориться с этой группой, в культуру которой вписана опережающая рождаемость и степень идентификации которой со своей религией настолько высока, что порог чувствительности, за которым следует насилие, меньше, чем у кого-либо другого.

Какой же должен быть вывод из всего вышесказанного?

— В законодательном плане нужно дать всем законным группам (кроме сект, банд, и так далее, где дьявол в деталях) равные права, чтобы не было борьбы в обществе и вопрос бы остыл.

— В плане личном я призвал бы всех к индивидуализму, чтобы не быть заложником внешних вещей. Конечно, этот совет годится лишь для духовно сильных людей, слабые не могут ему последовать. Нужно пропагандировать индивидуализм, подавляющий агрессию по отношению к другим людям.

Для меня нет ничего святого.
Поэтому в моём присутствии
никогда не беспокойтесь
за свободу вашего мнения.

— С мультикультурализмом трудно что-либо сделать. Эта вещь естественно возникающая, и ликвидировать её можно лишь при наличии огромной политической воли. Надо изучить пример Швейцарии, где, как я слышал, гражданство даётся лишь при соответствии культурным и социальным нормам этой страны.

Источник: "Мастерская"