Иногда вспоминаю сказочные ночи Самарии. Пейзаж словно сошедший с самой знаменитой картины Ваг-Гога. Ультрамариновое небо закручивается в спираль, пульсирующие звёзды и луна подают знаки, которые мы не силах понять. А вдали угадываются очертания тревожно замершего посёлка.

Наши далёкие предки спасаясь от духоты жаркого лета поднимались на плоские крыши и смотрели в тёмные бездны бескрайнего неба. Они следили за движениями колесниц звездного воинства, неисчислимыми стадами облаков, и высматривали небесного Пастуха, надеясь получить от Него благословение…

В полночь нас привезли к блокпосту, окружённому забором из колючей проволоки. Внутри возвышалась шестиметровая башня.

“Идите наверх. Следить внимательно. Ни при каких обстоятельствах не спускаться вниз, не подниматься на крышу. Ребята из ШАБАКа сообщили, что появился снайпер и пока его не нашли - надлежит быть крайне осторожными. Обзор неполный, поэтому слепая зона заминирована. Через 5 часов вас сменят. Связь как обычно”.

По внутренней лестнице мы поднялись в небольшую комнату с двумя маленькими оконцами зарешечёнными металлическими прутьями.

Мой напарник, с которым я практически не был знаком, беспокойно осмотрел давящую камеру.

- Меир, - протянул руку солдат. – Офицер полиции, капитан. Живу в Беэр-Шеве.

Я назвал своё имя и пожал его холодную ладонь.

Впереди ещё вся ночь, за разговором время летит быстро. Правда, я умею целыми днями молчать и часами сидеть неподвижно уставившись в одну точку. Но марокканский еврей Меир совсем другой: беспокойный и вёрткий.

Он сбивчиво рассказывал про свою жену, двух маленьких девочек без которых не может жить, вытащил из кошелька их фотографию, показал.

Я видел, что с Меиром происходит неладное. Руки его подрагивали, голос дрожал, он судорожно пытался втянуть густой воздух, шлёпал ладонью себя по груди, подходил вплотную к окошку и жадно дышал.

Вдруг он закричал:

- Стоять! Что ты тут делаешь?!

Похоже у нас гость.

- Я живу здесь. Возвращаюсь с работы. Жена и дети дома ждут, - на ломаном иврите сказал палестинец.

- Жди до утра! Блокпост закрыт! – объяснил капитан.

Палестинец мне не понравился, что-то не так. Сумки нет, одежда модная, внимательно смотрит по сторонам. Обычно местные спорят, ругаются, а этот тихо ушёл в темноту. А может я себя уговариваю, ведь мы не пустили молодого отца к себе домой, к его жене и детям.

Тем временем Меиру стало совсем плохо, он постанывал и бил кулаками в тяжелую стену.

- Что с тобой? – спросил я.

- Всё давит, у меня боязнь замкнутого пространства. Чувствую ещё немного и сойду с ума. Попроси помощи.

Связался со штабом, объяснил ситуацию, не помогло, на другом конце провода ответили: “Через два часа вас сменят. Терпение”.

Меир осветил фонариком потолок камеры, приставил лесенку, щелкнул задвижкой.

- Ты не можешь высовывать голову, - предупредил я его. – Возьми хотя бы каску.

- Мне всё равно, терпеть уже невозможно.

Капитан подтянулся на локтях и лёг спиной на крышу.

- Здесь так красиво! Посмотри на эти алмазные звёзды. Какое счастье! Шма, Исраэль! – восторгался капитан и благодарил Бога.

Выстрела я не услышал, только глухой стон, и пару судорожных ударов армейским ботинком по бетонной крыше.

Я втащил Меира обратно в бункер, снайпер вложил в несчастного капитана ещё пару пуль, одна из них оцарапала мне палец.

Сообщил по рации.

“Получил. Конец связи”, - сухо треснула трубка.

Скоро придёт помощь, но мёртвому уже ничем не помочь.

“Эх, капитан, ты хотел свободы, ярких звёзд под открытым самарийским небом, а получил пулю в голову. Возможно, ты успел увидеть Небесного Пастуха, который забрал к себе ещё одну заблудшую овцу дома Израиля”.

Источник: "Б(л)ог Рами Юдовин"