Нынче, куда ни плюнь на общественной арене, непременно попадешь в популиста. Всем ведь известно: Трамп – популист, Марин Ле Пен – популист, Меланшон – популист. Вспомним также, что называли и называют популизмом в нашей израильской реальности. Требования дать, наконец, социальное жилье старикам из алии 90-х - популизм. Призывы повысить пособия по инвалидности до сколь-нибудь приемлемого уровня – популизм. Так стоит ли бояться популистов?

В своем эссе "Искусство оскорбления" Борхес рассуждает о разных (не слишком многочисленных) способах литературной перебранки. Речь тут идет и о внутрисюжетных словесных схватках персонажей, и о полемических диалогах между авторами-оппонентами. Он разбирает риторические приемы, ходы, фигуры речи: каламбуры, инверсии смысла, шутовские хвалы. Вот яркий пример: …замечательная пародия на оскорбление, которую, говорят, сочинил на ходу доктор Джонсон: “Ваша супруга, сэр, прикрываясь тем, что служит в борделе, продает контрабандные товары”.

Поджанр литературного поношения действительно заслуживает специального изучения. Здесь я замечу лишь, как литературовед, что в советский период он, естественным образом, пребывал в упадке. Как высокий образец тут можно вспомнить разве что Остапа Бендера с его жертвой аборта и Работники из вас как из собчьего хвоста сито. Позже некоторые герои Стругацких тоже демонстрировали нестандартные решения, например, в Хищных вещах века:

— Какой ты вежливый, дружок, — сказал я, — даже сердце щемит.

— Проваливай, проваливай, — повторил Эль. – Интель вонючий.

— Не волнуйся так, милый, — сказал я, — а то язву наживешь. Береги желудок, дороже желудка у тебя ничего нет. Верно я говорю?

Или — описание спора между Сикорски и Бромбергом в Жуке в муравейнике: …проносились навстречу друг другу разнообразные “безответственные болтуны”, “феодальные рыцари плаща и кинжала”, “провокаторы-общественники”, “плешивые агенты тайной службы”, “склеротические демагоги” и “тайные тюремщики идей”. Ну, а менее экзотические старые ослы, ядовитые сморчки и маразматики всех видов сыпались градом наподобие шрапнели…. Да, знали братья толк в обмене любезностями…

К чему я это все? А к тому, что в наше время и за пределами литературы искусство оскорбления, как средство полемики, совсем выдохлось. Журналисты, комментаторы, аналитики в последний период пользуются, похоже, единственным бранным определением – отмычкой на все случаи жизни: популист.

Еще не так давно арсенал политических инвектив был намного богаче. Того или иного лидера могли обозвать радикалом, экстремистом, авторитаристом, демагогом, фашистом, наконец. Принято было вдаваться в особенности и детали его повестки дня, выявлять идеологические или социальные векторы. Нынче – конкретные различия между программами остаются без внимания, оттенки стираются, все, что откланяется в любую сторону от генеральной линии, сваливаются в одну кучу и именуется популизмом.

Нынче, куда ни плюнь на общественной арене (плеваться, разумеется, дурной тон), непременно попадешь в популиста. Всем ведь известно: Трамп – популист, Марин Ле Пен – популист, Меланшон – популист, президент Венесуэлы Мадуро – популист. Но ведь и Путина называют лидером популистского толка, как и Ципраса в Греции, Орбана в Венгрии, и руководителей итальянской партии Движение пяти звезд или испанской – Падемос. Когда же это кончится?

Словом, обозначение популист стало употребляться так широко, что утратило всякий смысл. Но был же он когда-то? Берем определение из Википедии (на английском): Популизм – это политическая доктрина, исходящая из предпосылки, что простой народ эксплуатируется привилегированными элитами, и стремящаяся изменить такое положение. Итак, главная мишень популизма ясна: правящие элиты. Но заявить это прямо – значит представить дело в слишком простом, я бы даже сказал неприятно простом свете. Этак все запишутся в сторонники популизма – кто же в свете любит элиты? Поэтому начало, которое противопоставляют популизму, обозначают более расплывчато – центризм.

Но что такое центризм? О его бездарной израильской версии в образе Сионистского лагеря на страницах Релеванта уже писалось. А по сути – социально-экономической, общественной? Тут центризм оказывается столь же общим и пустым понятием, как и популизм. В Германии центризм может означать сохранение статус-кво с минимальными поправками. В США – очевидно, продолжение доминирования финансово-глобалистского капитала над капиталом реального сектора. В Брюсселе центризм означает укрепление надгосударственных институтов, прозрачность границ и жесткий бюрократический контроль над промышленностью и сельским хозяйством европейских государств.

Во Франции центризм сегодня ассоциируется с фигурой Макрона, выступающего одновременно за либерализацию трудового законодательства и экономики в целом, за сокращение госбюджета на 60 млрд. евро и за сохранение социальных гарантий. При этом журналисты отмечают, что большинство кандидатов от партии Макрона на предстоящих парламентских выборах – люди без политического и общественного прошлого и, соответственно, опыта, не принадлежащие к элитам. Хорошо – обновление! Но, с другой стороны, может быть, и Макрон – популист? Кстати, та же самая статья Википедии сообщает нам, что популизм бывает левый, правый, но и центристский!

Вернемся к популизму. Уточняющих определений этого понятия немало, но все они имеют явно или скрыто негативные ореолы. Ясно, что мейнстрим хочет превратить его в страшилку для широкой публики. Популисты науськивают народ на элиты! Они требуют всего – и немедленно, пренебрегая вдумчивым, взвешенным подходом, учетом всех ограничений, границ реального. А ведь как хорошо и неустанно пеклись бы элиты, разумные и бескорыстные, о народе, не мешай им зловредные подстрекатели!

Но стоит ли нам бояться? Вспомним, что называли и называют популизмом в нашей израильской реальности. Требования дать, наконец, социальное жилье старикам из алии 90-х — популизм. Призывы повысить пособия по инвалидности до сколь-нибудь приемлемого уровня – популизм. Аналогичные призывы в отношении пособий Битуах Леуми по старости – популизм (а центризм, очевидно, – месячная прибавка в 31 шекель). Законопроект о взимании дополнительного налога с владельцев трех и более квартир – явно популистский, потому и был заблокирован в Кнессете. То же относится и к социальному протесту молодежи летом 2011 г. против дороговизны.

Можно взглянуть на дело в более широкой перспективе. Разве все существенные социальные достижения, без которых трудно представить современную жизнь в развитых странах, не достигнуты в борьбе народных масс, возглавляемых организациями, которые всегда объявлялись экстремистскими – будь то профсоюзы, коммунистические и социалистические партии, протестные коалиции? В свое время и всеобщее избирательное право, и 8-часовой рабочий день, и пенсионная система, и бесплатное образование – все это господствующие группы объявляли опасными мечтами, вредоносными утопиями. Широким слоям населения ничего не доставалось без борьбы, доброй волей богатых и сильных.

Мне скажут: но политики-популисты тоже радеют не о людях, а о собственных интересах и карьерах, они пользуются волнами, которые поднимают, чтобы самим взлететь вверх. Что ж, даже если это верно, мы тут имеем дело с нормальным механизмом социальных лифтов, обновления, освежения элит. Никто ведь не хочет, чтобы они сидели неприкосновенно в своих замках/банках, закисая без прилива молодой крови? А мы, население, популус, имеем полное право думать в первую очередь о своих частных, групповых, даже классовых интересах. Потому что они – конкретны и насущны, в отличие от таких абстракций, как макро(н)-экономические показатели, на которые любят ссылаться представители элит для прикрытия своих собственных, тоже весьма конкретных интересов.

Что же касается рассуждений о том, что аппетиты популуса всегда превышают возможности реальной экономики, и поэтому надо заниматься самообузданием – мы живем в мире, где приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте, как говорится в Алисе в зазеркалье. Поэтому сегодня вполне практично звучит лозунг парижских студентов образца 1968 года: Будьте реалистами, требуйте невозможного!

Источник: "РеЛевант"