Накануне нынешнего Дня победы я чувствовал себя аутсайдером. В такие моменты я всегда вспоминаю, как учительница русского языка в школе сказала, что Легков — мещанин и обыватель. Наверное, она была права. Я всегда относился к 9 мая… обычно. Как и любой выросший в СССР ребенок. Книжки читал, фильмы про войну любил, в войнушку во дворе играл, Штирлица уважал, парад смотрел.

После приезда в Израиль отмечали, пока дедушка с бабушкой были живы, потом поминали на 9 мая. Мне казалось, что с годами связь с этим праздником если и не ослабевает, то становится менее ощутимой. Говорят, что следующая война начинается тогда, когда вырастает поколение, не помнящее войны предыдущей. Не совсем понятно, насколько это актуально в нашей ближневосточной реальности, где с 45-го года прошло немало войн и где мой брат, который младше меня на 13 лет, успел повоевать в двух.

Но это все предисловие. В этом году накануне 9 мая я понял, что я аутсайдер. Социальные сети кипели по вопросам вклада в победу союзных войск, роли евреев, 8 или 9 мая, и еще многих вещей, по которым у меня и мнения нет. Но и все эти споры и битвы в ФБ выглядели мелочными на фоне главной проблемы: у ветеранов хотят забрать 9 мая!

Политики кипели, общественные деятели возмущались, и почему-то никто не задался вопросом, а как оно вообще было последние 25 лет? Как жили, как отмечали?

Знаете, почему не задался? Потому что есть у русской улицы одна большая проблема. Нет, две. Она не читает на иврите и не задает правильные вопросы. Если бы русская улица читала на иврите, то она бы знала, что никто у 90-летних людей их праздник не забирает. А если бы она умела задавать правильные вопросы, то она спросила бы политиков и общественных деятелей, что именно они сделали для ветеранов за 25 последних лет.

И узнала бы улица, что для ветеранов не сделали ничего. В 2000 году был принят закон о статусе ветеранов Второй мировой войны. Тогда уже пожилые люди получили право на ежегодное пособие в размере 15% от средней зарплаты. Знаете, каков был размер средней зарплаты в 2000 году? Чуть более 6000 шекелей, то есть ветеранам дали 900 шекелей в год (75 шекелей в месяц). Справедливости ради, дали еще 75% скидки на лекарства. И заодно закон постановил, что День победы в Израиле отмечается 9 мая.

С тех прошло 17 лет. Выплату ветеранам подняли сначала до 25%, а потом и до 35% от средней зарплаты (на 40%, как отметила министр абсорбции). До 260 шекелей в месяц (3.150 в год). И все. И на этом фоне единственное, что интересовало всех, это почему 9 мая не является официальным праздником (не покидает мысль, что Новый год тоже время от времени пытаются сделать официальным праздником). И какое счастье, что израильский депутат из русской партии бросился на амбразуру и "отстоял 9 мая".

Спасибо деду за победу! А ветеранам так ничего и не дали, им уже 90 самым молодым, чего копья ломать?

Еще один вопрос, занимающий русскую улицу последние недели, и мимо которого невозможно пройти мимо, касался радио РЭКА. Никто точно не знал, что там с законами и Корпорацией, и бытовало мнение, что "Рэку" закроют. Ну закроют так закроют. Никто ее все равно не слушает, передачи неинтересные, ведущих не любим. В каких условиях работали в русской редакции, сколько людей, на каком оборудовании и сколько часов в сутки — никого никогда не интересовало и, честно говоря, слушателей в этом трудно обвинить.

Срезу расставлю точки над i. Я считаю, что радио РЭКА является ведущим русскоязычным СМИ в Израиле, как по размеру аудитории, так и по объемам информации. И радует то, что сегодня все уже знают, что РЭКА остается, продолжает работать, и мы искренне надеемся, что все ее сотрудники, в конце концов, вернутся на работу.

Но вопрос в другом. Никто не спорит, что РЭКА нужна. Вопрос, который должна задать русская улица: зачем ей радио РЭКА? Заявления о том, что это единственный источник информации на русском языке для многих русскоязычных израильтян, может быть, хорошо звучит на обсуждениях в Кнессете, но мелковаты для государственного вещания на русском языке. Это привилегия, которой нет у других, достаточно многочисленных, групп репатриантов. Возможно, в старом формате это было менее актуально, но сейчас русская улица должна была потребовать от "Рэки" стать ее рупором. Русскоязычные политики должны видеть в "Рэке" не подиум, с которого зачитываются релизы о мнимых достижениях, а место, где с них потребуют отчет о том, что они сделали для репатриантов. И здесь прекрасным примером могут послужить ультраортодоксальные СМИ, которые внимательно следят за работой политиков, вынуждая их стараться. И, согласитесь, те стараются.

РЭКА в состоянии сделать то, что не дано другим СМИ на русском языке: она может поднимать вопросы репатриантов на государственный уровень и требовать их решения. Произойдет ли это в новом формате? Не думаю, а жаль.