Двадцать лет назад, 4 апреля, не стало моего отца, Хаима Герцога. Вы его знаете как Шестого президента Израиля, отважного генерала ЦАХАЛ и решительного посла государства Израиль в ООН, как депутата Кнессета и как человека, занимавшего еще множество разных важных должностей на протяжении долгих лет, служа стране. Я его знаю прежде всего как моего отца.

Вот несколько личных воспоминаний, которыми я сегодня хочу поделиться с вами, вспоминая отца. Заранее благодарен, если уделите время и прочтете их... Первое воспоминание - когда мне было шесть лет. Мы, дети, прятались в окопе, который отец вырыл в саду нашего дома в Цаале. Мы прятались от обстрелов иорданцев, которые старались попасть из своих орудий по домам района, в котором жили многие офицеры и командиры ЦАХАЛа. Вдруг, во время обстрела, посреди шума и суматохи, слышу голос отца по радио. Он говорил спокойно и успокаивал людей. Его так и называли "национальный комментатор-успокоитель".

Тогда первый раз я понял, что отец – личность общенационального масштаба. Другое воспоминание связано с тем, что практически всю неделю отец был на работе. Поэтому в выходные он старался возместить время, проведенное вне семьи. Это было счастливое время - мы занимались вместе спортом, плавали, ходили в гости и на концерты. Старые семейные фильмы хранятся до сих пор у нас дома. В какой-то момент он увлекся живописью и старался привить эту любовь и своим детям. Не могу сказать, что мы были в восторге от этих уроков рисования...

Во время Второй мировой войны отец служил офицером в британской армии и участвовал в самых кровопролитных сражениях. Иногда он показывал нам, своим детям, старые фотографии и карты, которые готовила британская разведка для проведения операций в тылу фашистов, денежные купюры третьего рейха и другие предметы, хранившиеся у него с военного времени. Он рассказывал о той войне, и каждый раз мы узнавали что-то новое. До сих пор встречаю людей, переживших Катастрофу, которые вспоминают, как отец спас их, - ведь он был из тех, кто первым открыл ворота лагеря смерти Берген-Бельзен.

Многие помнят тот исторический момент, когда отец, стоя на трибуне ООН, разорвал резолюцию ООН, приравнивавшую сионизм к расизму. А мое самое сильное воспоминание от этого дня - на следующий день, утром, когда мы с отцом, оба в пижамах, вышли на кухню, еще толком не проснувшись.

Отец взял свежие газеты – и в каждой его фотография была на обложке. Он отложил, не открывая, все газеты в сторону. Пожарил нам яичницу, поставил на стол сок, приготовил завтрак перед уходом на занятия в еврейскую школу Нью-Йорка.

И тогда я понял, насколько велика разница – между бурями и шумом снаружи и тишиной и спокойствием внутри дома человека, занимающегося общественной работой.

В ноябре 1982 у отца был сильный сердечный приступ. Он лежал в реанимации, в очень опасном состоянии, и мы круглые сутки, не отходя, дежурили у его постели. В те дни отец и подумать не мог, что станет президентом Израиля всего лишь через четыре месяца...

Отец был верующим человеком, сыном известного раввина. Он всегда молился в Судный день, прося за весь народ Израиля. И говорил, что похожие чувства испытывал и в тот день на трибуне в ООН, когда разрывал резолюцию, - что он представляет весь народ и говорит от имени народа...

У него было много мечтаний. Некоторые – детские фантазии, которые он всегда хотел исполнить. Например, он говорил, что хотел бы быть машинистом паровоза, певцом в опере, летчиком, чемпионом по боксу и многое другое. Кстати, некоторые из детских фантазий он воплотил в жизнь - на любительском уровне, в свободное время…

Отец умер незадолго до юбилея его свадьбы с мамой. Они рассказывали нам с Михаль перед нашей свадьбой, что когда они поженились, британские власти обыскивали гостей по дороге на свадьбу, и даже разрезали свадебный торт, чтоы убедиться, что внутри не спрятано оружие...

Отец всегда говорил, что ему выпала огромная честь, - работать вместе с Давидом Бен-Гурионом. Для него самым важным в жизни – была наша страна. Свою автобиографическую книгу "Путь жизни" он закончил такой фразой: "Мне повезло видеть народ Израиля, восставший из ужасов и пепла Катастрофы и поднимающийся к вершинами сильного независимого суверенного государства в Эрец-Исраэль. Поэтому не могу видеть независимость Израиля как нечто само собой разумеющееся. Нет ничего подобного трагедиям, постигшим наш народ. Но наши победы и достижения – превзошли самые смелые надежды и ожидания всех предшествующих поколений, со времени разрушения Второго Храма. Можно мечтать и необходимо мечтать. Да, обязательно – мы должны уметь мечтать".

Такие воспоминания в этот день о моем отце... Пусть будет благословенна его память.