x
channel 9
Автор: Рами Крупник Фото: 9 Канал

На вершине мира


Декабрьская сырость в час ночи чувствовалась особенно ощутимо. Среди огромных резервуаров, хранилищ нефти и заводских зданий гулял сквозной ветер, гоняющий туда и обратно целлофановые пакеты и обрывки бумаги. Время от времени едва моросило. На строительных лесах развевалась на ветру забытая кем-то потрёпанная серовато-белая футболка с номером семь.

Через пустую территорию нефтеперерабатывающего завода мы проехали от шлагбаума при въезде до новой, только недавно достроенной трубы, на самом верху которой нам сегодня предстояло работать. Наверное, свитер под рабочим комбинезоном и мог бы спасти от сырости, но я не стал надевать его – он помешал бы карабкаться на самую верхотуру. Пока буду карабкаться, уже как-нибудь сам согреюсь.

Я вышел из машины и, не дожидаясь напарника, который, неспешно чавкая, доедал свой бутерброд на пассажирском месте, открыл кузов и забрал оттуда примерно половину оборудования. Карабкаясь по четырёхметровым вертикальным лестницам, время от времени останавливаясь, чтобы отдохнуть на балкончике, каждый из нас должен был затащить на самый верх шестидесятиметровой трубы примерно по пятнадцать килограмм.

Здравко всё ещё сидел в машине. Пожилой болгарин уже порядком задолбал за смену, и мне совсем не улыбалось выслушивать его жалобы всю дорогу наверх. Я громко стукнул ладонью по лобовому стеклу, махнул ему, что буду ждать наверху и, не дожидаясь ответа, полез по первой вертикальной лестнице, стараясь не думать про дыхание – если думать о нём, оно сразу сорвётся, про сырость – если вспомнить о ней, она сама проникнет под комбинезон, и про то, что, если вдруг пойдёт дождь, всё карабканье на верхотуру окажется бесполезным и придётся слезать не солоно хлебавши, а потом повторять всё сначала.

Пока карабкался наверх, думал о том, что это последняя смена на нефтеперерабатывающем заводе, и больше не придётся слушать плоские шутки Здравко. Думал, что я уже больше не студент, и на следующей неделе нужно будет начинать стажировку у адвоката Блюменфельда, что означало рутинную каждодневную подготовку шаблонных исков против должников сети бензоколонок, что, собственно, похуже даже общества Здравко. Думал, что отныне предстоит шесть дней в неделю пребывать по десять часов в пахнущей затхлостью конторе, и зарплата будет в два раза ниже той, к которой я привык за последние два года. С началом стажировки, как никогда до этого, я чувствовал, как неминуемо на меня наваливается взросление.

Ещё думал о ней. Вспоминал свою последнюю поездку в Одессу, где мы застали последние солнечные дни в октябре и снова планировали совместную жизнь, когда она приедет. Она обещала приехать этим летом, а я только в прошлом месяце расплатился с долгами после последней поездки. Неделю тому назад она рассказала, что из её офиса украли кофейную машину и теперь ей придётся самой выплачивать ущерб в восемьсот долларов. В тот же день я позвонил Олегу с просьбой одолжить на три месяца тысячу баксов. Одолжить всегда легче, чем потом отдавать. Олег, конечно, не будет торопить, но я уже думал о том, как мне придётся снова подрабатывать посыльным в китайском ресторане хотя бы три вечера в неделю. Даже так, с мизерным заработком во время стажа, я буду едва сводить концы с концами.

На самом верхнем балкончике шестидесятиметровой трубы было очень тихо. Тут, наверху, всё замерло, и шум круглосуточно работающего завода сюда почти не доносился. Я долго стоял там один, облокотившись на чуть влажные от ночной сырости металлические перила, и смотрел вниз. Забыв о существовании Здравко, я совсем потерял ощущение времени – прямо подо мной и на километр вокруг сверкала ярко жёлтым россыпь огней лампочек и прожекторов нефтеперерабатывающего завода. Чуть левее, если повернуть голову, на горе виднелись огни Хайфы. Далеко впереди угадывалось чёрной дырой море с редкими огоньками танкеров, ожидавших разгрузки на рейде.

На какой-то момент, в тишине, я забыл про всё окружающее. Я почувствовал себя выше этого мира и вдруг понял, что нет никаких нерешаемых проблем. Вдруг там, наверху, я вспомнил о том, как в детстве хотел помочиться с подоконника третьего этажа вниз на улицу, но так и не решился на это. Позже, уже старшеклассником, во время школьного похода, хотел сделать то же самое с края ущелья, но тут услышал голоса девочек – они как раз подходили к обрыву. И теперь, стоя на этой верхотуре, я, недолго думая, расстегнул комбинезон и сделал то, чего не решался сделать никогда раньше. С шестидесятиметровой высоты, там, где весь мир лежал у моих ног, я полминуты или дольше мочился на свои проблемы, на мир внизу, который больше уже не казался таким сложным, и от этого чувствовал ничем необъяснимое вдохновение.

Минуты три спустя на балкон вскарабкался тяжело дышащий Здравко. Я совсем забыл про него и снова поразился тому, как он физически крепок, в его-то возрасте! Комбинезон Здравко был весь в мокрых пятнах:

– Никак дождь капал, Рома? – спросил он, озабоченно обтирая тыльной стороной ладони свой мокрый лоб.

– Уже перестал, – стараясь не смеяться в голос, выдавил я.

В отличие от Здравко, я всё-таки знал, откуда взялись капли на его комбинезоне. Мне было немного стыдно, но, вместе с тем, очень смешно. А ещё, я вдруг совершенно отчётливо понял, что это моя последняя смена со Здравко и что с завтрашнего дня начинается мой самостоятельный путь в мире, в котором не будет ничего непреодолимого.

Источник: "СНОБ"

authorАвтор: Рами Крупник

Адвокат и нотариус из Хайфы, Начинающий литератор. www.facebook.com/krupniklaw
comments powered by HyperComments