Познакомилась с бывшим замминистра одного из ведомств Туркмении и его женой, бывшей тележурналисткой. Марина и Павел уезжая (фактически - удирая) из Ашхабада, были вынуждены продать свой большой красивый дом с бассейном, садом и кувшинками. Стоил он 6 000$. В Израиле на эти деньги они смогли прожить в отеле две недели, пока чудо-маклер обманывал их и якобы искал жилье.

Уехали двадцать лет назад. Все началось после развала совка - “туркменское возрождение”. Русский язык приобрел статус запрещенного, у Ниязова (он же самопровозглашенный отец всех туркмен Туркменбаши) были совершенно свои представления о независимости. Например, внезапно он решал закрыть все техникумы, а вместо высшего образования сделать два года технического, потом год работы, потом снова два года в университете - и тогда выдавать диплом. И на следующий день все техникумы были закрыты. Куда дели учеников? Куда учителей? Никуда, просто закрыли. Или вдруг Ниязов задавался вопросом, почему врачи выписывают рецепты на латыни, есть же туркменский язык, надо выписывать все рецепты на нем! Ну и широко известная история про переименование всех дней недели и месяцев в году именами себя и своих родственников.

Сегодня в стране действует комендантский час: после 22 00 запрещено выходить на улицу. Въездную визу получить практически невозможно, но еще сложнее - получить визу выездную. Кстати, вывезти часть своих вещей - ковры, ветхое верблюжье одеяло - Марине и Паше так и не удалось: хищение национального достояния за границу. Вот так.

Все окна домов тонированы синим цветом и должны быть закрыты - “в целях безопасности”. Вспоминается, как у нас в Минске на Немиге во время дня города стучалась милиция и вежливо просила прикрыть окна, пока Лукашенко доедет до дворца спорта на своих лыжероллерах. Паранойя... А в один день всех жителей Ашхабада чуть не заставили снять кондиционеры - они якобы портят вид города. Знакомо? Помните, у нас в Беларуси был такой законопроект? Только в Ашхабаде температура 40-45 градусов. Все дома облицованы мрамором, чтобы когда президент едет во Дворец, все радовало его взор.

Пожилая пара о Туркменистане рассказывает с любовью. “У нас там было все: друзья, большая семья, большой дом”. Хотя почти все уехали, кроме племянницы: после года жизни заграницей, вернулась обратно. Израиль показался ей слишком маленьким.
Смотрю на Марину и Пашу: через пару дней они едут в Мюнхен отмечать золотую свадьбу. Марина примеряет ветхую фату, сохранившуюся с тех самых пор, и лукаво улыбается. Их квартира в Бат Яме - совершенно типичная для русских евреев. На столе винегрет, пирог с говядиной и плов. Паша давно на пенсии, но работает на цементном заводе в лаборатории, Маша управляет домохозяйством одной богатой семьи, ухаживает за садиком около дома и котами. На протяжении 20 лет два раза в неделю они ходят в спортивный клуб на пилатес и в бассейн, а недавно стали играть в любительском театре вместе с людьми с ментальным заболеваниями и теперь Мария снимает про них фильм, реализует свое журналистское прошлое. Там она работала в студии главного телеканала...

Смотришь и не знаешь, радоваться или нет? Там у них было все, здесь - они просто евреи, приехавшие из бывшего СССР. Но выжили бы они там или уже давно умерли в тюрьме?

И вот так всегда с иммиграцией: быть лучшим на тонущем корабле? И насколько ли он тонущий, этот корабль? Или вести тихую, полную забот жизнь, но в 75 лет ходить на пилатес и ездить на каникулы в Германию?

Источник: Facebook

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта