Не оправдались опросы, предсказывавшие уверенную победу Дональда Трампа в Айове. Ни один опрос не предсказал успеха сенатора Марко Рубио. По разным опросам, каждый кандидат одновременно побеждает и проигрывает. Не оправдались и опросы о победе Хиллари Клинтон с большим отрывом. В ее пользу решило лишь бросание монетки. Не оправдались и предсказания о победе "Сионистского лагеря" в 2015 году. Так зачем же в самом деле нужны опросы?

Перефразируя классиков, можно сказать, что опросы знают всё. И народ любит опросы, особенно когда его команда выигрывает. По идее, опросы общественного мнения — это больше чем развлечение. Теоретически — это что-то вроде измерения пульса общества, страны и мира. Люди верят, что опросами измеряют общественную поддержку политических инициатив. Некоторые даже верят, что опросы заставляют политиков быть более ответственными перед избирателем.

Фикция опросов

Опросы общественного мнения ввел Джордж Галлоп в 1935 г. Он первым начал проводить опросы и в 1939 стал продавать их журналу “Тайм”. Были времена, когда люди с подозрением относились к опросам общественного мнения. Конгресс тогда проводил десятки слушаний, чтобы разобраться в природе опросов и их влиянии на электоральную политику. Джордж Галлоп основал Американский институт общественного мнения. Его люди ходили от двери к двери, и стандартное интервью длилось 45 минут. Люди охотно отвечали на вопросы, 90-95% опрошенных испытывало приятное волнение от факта, что кому-то интересно их мнение. Галлоп знал, что к людям надо посылать надо таких, как они, тогда опрошенные более откровенны, чем с человеком чужого языка, культуры или расы.

Сегодня в Америке опросы проводят по телефону, зачастую даже не живые люди, а компьютер-автоответчик предлагает нажать на клавишу с номером ответа. Отвечают на опросы всего 3% опрошенных. Трудно предположить, что результаты, полученные у 3% опрошенных, статистически достоверны, даже если бы с опросами не было никаких иных проблем.

Сегодня опросы — это целая индустрия, привычная часть избирательного процесса. Настолько привычная, что к ней перестали относиться критически. Да и зачем? Все равно никто ничего не помнит, и редко какая новость переживает 24 часовой новостной цикл. Опросы давно потеряли свое первоначальное назначение изучать намерения людей — они стали инструментом предвыборной борьбы и проводятся для того, чтобы генерировать новости и влиять на общественное мнение. Опросы используются для того, чтобы привлекать политические пожертвования, а также определяют, что надо и не надо говорить публике. В 2015 г. по опросам определяли, кого пускать на президентские теледебаты, и в каком порядке расставить кандидатов на сцене. При этом публику заставляют поверить, что результаты опросов на самом деле отражают общественное мнение.

Какой вопрос, такой ответ

Известно, что результаты опроса зависят от того, как спросить. За полвека написано множество умных книг о проблемах опросных методологий и их оценках. Если спросить, нравится ли вам Акт об охране американской старины, то большинство ответит положительно, хотя мало кто знает, что написано в этом полузабытом законе 1906 года.

Недавно редакционная статья в “Вашингтон Пост” (одной из последних американских солидных газет) назвала позором то, что большинство американцев считает Дональда Трампа вторым (после Римского Папы) самым уважаемым человеком в мире. Источником был опрос “Института Галлопа”. В прошлом году в таком же опросе Галлопа самым уважаемым оказался российский президент Владимир Путин, который явно не пользуется в Америке популярностью. До того им был скандальный радиоведущий Гленн Бек. Вопрос в опросе был открытый, без того, чтобы предложить выбрать из списка, и в спешке люди называли имена тех, кто больше всего мелькал в тот момент в новостях. В Галлопе теперь говорят, что измеряют не уважение, а “узнаваемость бренда”.

Большинство опросов игнорирует людей, не составивших себе мнения по теме опроса. “Нет мнения” — это не мнение, учили меня на профессиональном курсе по общественному мнению. И даже если в опроснике предусмотрена возможность сказать, что нет мнения, то их в результатах не показывают.

Что интересует составителей опросов?

Здесь интересуются лишь мнением тех, кто заявляет, что пойдет голосовать, тем самым исключая из обсуждения половину американцев, которые по разным причинам не голосуют. И причин здесь множество — от неверия в избирательную систему до невозможности уйти с работы для голосования. Во многих штатах законы написаны так, чтобы затруднить массовое голосование определенных групп, в первую очередь бедных и меньшинств.

Вместо того, чтобы задавать сложные вопросы об идеологических и политических взглядах, спрашивают о том, за кого будут голосовать. И тогда действительно не важно мнение тех, кто не голосует. Уже в 1930-е Галлоп разработал систему квот. Черных американцев разными путями не допускали к голосованию в южных штатах, соответственно исключали их из опросов. И эти опросы еще больше способствовали отчуждению, которое и так ослабляло американскую систему представительной демократии.

В 1990-х мне приходилось заказывать опросы в израильской фирме Дахаф. И я с изумлением обнаружил, что они не проводили опросы с русскоязычными и арабами, а имели некий “научный” коэффициент, который умножали на результаты, полученные у ивритоговорящих израильтян. Не удивительно, что в Израиле тогда (да и кое-где сейчас) утвердилась уверенность, что “русим” врут на опросах.

Сам Джордж Галлоп до того, как заняться опросным бизнесом, был ученым, но не социологом или антропологом, а доктором по прикладной психологии. Он открыл свой бизнес в Принстоне, чтобы придать своему институту вид академического учреждения. Однако уже в самом начале профессионалы по общественным наукам были чрезвычайно скептически настроены по поводу целей и методов нового начинания. Сомнения вызывала сама постановка вопроса, можно ли измерить общественное мнение по сумме наших индивидуальных мнений, взятых в определенный момент времени, когда каждому из опрошенных придается одинаковый вес. Научность этого метода невозможно защищать в социальных науках. Люди забывают предсказания опросов в точности так, как не помнят предсказаний астрологов. Опросы проваливаются куда чаще, чем кажется, от знаменитого провала Галлопа в 1948 (уверенно предсказывавшего поражение Трумэна) до провала израильских статистиков в 2015 г. Порой кажется, что лишь магическая вера современного человека в технологию спасает репутацию индустрии опросов общественного мнения.

Кто главный в индустрии опросов?

Индустрия предсказания общественного мнения не могла бы существовать без СМИ. Собственно, газеты и ТВ и являются главными в этой сфере. Галлоп зарабатывал на том, что продавал свой продукт газетам. Оказалось, что читатели и подписчики любят это читать. И тогда он решил пойди дальше и продать им еще больше того же самого. Публику волновали эти предсказания, и тогда сами кандидаты сообразили, что могут заказывать опросы, которые покажут их шансы. Настоящий переворот случился в 1972 году, когда СМИ сами начали проводить опросы. Это означало, что они больше не сообщают новости, а сами их создают. На парламентских слушаниях в 1972 о правдивости опросов общественного мнения, сам Галлоп уже выражал сожаление, что индустрия попала в руки людей, которые меньше всего заинтересованы в правдивости и точности. Однако тогда на слушаниях уже прозвучали иные голоса, что опросы — это бизнес, и их надо вести как бизнес.

Конечно, существуют относительно надежные компании по опросам, которые дают довольно точные предсказания. Вот только решает ли это проблему? “Чем более ненадежными становятся опросы, тем больше мы на них полагаемся, — пишет "Нью-Йоркер". – Сказать, что одни опросы хорошие, а другие — плохие, и потому мы умываем руки — это заблуждение”.

Недостаточно сказать, что одна фирма лучше другой, и один опрос лучше другого, так что мы выберем, что получше. Главный вопрос тут — как мы решаем управлять своим обществом. В Америке даже нет законов, как в других странах, где запрещается публиковать опросы близко к выборам, ибо многократно доказано, что это искажает демократический процесс. Одним из средств повлиять на настроения публики в Израиле была публикация опросов о катастрофическом положении с выборами в "Ликуде" и воображаемых потоках арабских избирателей, что повлияло на многих колеблющихся. Общество должно спросить себя, хочет ли оно, чтобы к власти приходили путем подобных манипуляций.

А что же Трамп?

Невозможно не учесть феномен Дональда Трампа. Своим успехом он во многом обязан нынешней культуре опросов общественного мнения и зависимости от них СМИ. Общенациональные опросы, в которых он побеждает и которые раздуваются СМИ, на самом деле не имеют смысла, потому что нет никаких национальных праймериз. Праймериз в Америке — это цепочка событий. Результат в каждом штате влияет на следующий. Еще больше влияют на результат СМИ. Когда проигравший показывает лучший результатам, чем предвиделось, то он изображается победителем.

Результаты таких опросов страдают слишком высокой статистической погрешностью. Да и объявленные погрешности (в 4-5-6%) на самом деле имеют никакого смысла. В праймериз участвует относительно небольшое количество людей, а потому, когда проводят опросы, то очень может оказаться, что опрашивают не тех людей, которые вообще голосуют. Часто СМИ предпочитают не рутинные результаты, а что-то новенькое и сенсационное, и опросы строятся так, чтобы им подыграть. Опрос о том, что победит кандидат, находящийся у власти, не так волнует публику, как сенсационный результат о грядущем перевороте и революции. На этом попались израильские “польстеры” и СМИ.

Еще более бессмысленны опросы типа “за кого вы проголосуете, если выборы состоятся сегодня”. Не имеют смысла опросы результатов всеобщих американских выборов за год, когда неизвестны даже имена кандидатов — кроме создания ажиотажа, они не несут никакого смысла. Судя по тому, как идут вниз показатели биржи, перед выборами может случиться всемирный финансовый кризис, как это было в разгар выборов 2008 года. Может грянуть громкий террористический акт или нелепый ответ на него, как случилось на выборах, когда гражданские жертвы бомбардировок Ливана по приказу Шимона Переса способствовали тому, что израильские арабы бойкотировали выборы, чем обеспечили победу правых и окончание мирного процесса с палестинцами.

Невозможно судить о достоверности результатов и по репутации “польстеров”. Хорошие предсказания в прошлом вовсе не означают, что на сей раз они не ошибутся. Четыре года назад лишь четверть опросов делались в интернете, потому что это дешевле. В этом году уже больше половины, и никто пока не изучал точности полученных результатов. Не секрет, что и бюджеты СМИ катастрофически падают, а это означает, что они заказывают все более дешевые опросы и стремятся больше к броским заголовкам, чем к истине.

Успех Трампа доказывает правоту критиков существующей индустрии опросов, и, быть может, феномен Трампа заставит прислушаться к этим критикам. Хотя уповать на это я бы не стал. И неудивительно, что по данным того же Галлопа, 60% американцев не доверяют корпоративным СМИ, относящимся к “мейнстриму”.

Источник: "РеЛевант"

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта