На показе фильма "Между здесь и там", муниципалитет Рамат--Гана.
Фото: страница Facebook отделения абсорбции репатриантов и детей репатриантов, муниципалитет Рамат-Гана.

— Смотри, может быть, им поначалу тяжело тебя принять?-
— Почему тяжело принять мальчика грузина? Не понимаю… (цитата из фильма “Между там и здесь”, размышления тринадцатилетнего израильтянина грузинского происхождения о причинах его проблем в школе)

У нас новый министр просвещения, запахло новыми реформами, а я все еще не вижу решения старых проблем. “Грядут перемены”, говорят нам. Грядут ли?

Одна из таких проблем, требующих и не имеющих решения — это проблема адаптации детей второго поколения репатриантов в системе образования. Дети, рожденные в Израиле, с израильскими именами, относительно хорошим разговорным ивритом должны были бы прекрасно влиться в общество, в класс, в школу, но этого не происходит. Почему?

Дети второго поколения или же дети репатриантов из стран бывшего СНГ, рожденные в Израиле — это рабочий термин. Они не имеют определения в системе образования, министерство просвещения никак не выделяет их из общей массы учеников, не признает того факта, что эти дети отличаются от коренных израильтян, и никто не подготавливает учителей к работе с такими детьми и их семьями. Между тем, эти дети — реальная проблема для системы вообще и для учителей в частности. Своей инаковостью они ставят в тупик учителей, порождая в них что-то сродни когнитивному диссонансу.

Всем известны случаи, когда ребенок в первом классе знает таблицу умножения, читает наизусть Маршака и знает столицы всех стран мира, но при этом не может объяснить на иврите, кем работает его мама. Учителя, не найдя объяснения, пытаются списать языковые сложности на какие-то проблемы в процессе обучения или синдром рассеянного внимания, не учитывая культурных особенностей семьи.

Но, возможно, ребенок до пяти лет не попадал в официальную систему образования, и воспитывался бабушками и частными садами. Часто бывает, что вследствие финансовых или еще каких-то проблем, ребенка отправляли обратно к бабушке “туда”, на несколько лет. Недостаточно долго для того, чтоб ребенок получил статус “вернувшегося”, но достаточно для того, чтоб он забыл язык. Попадая или возвращаясь в систему, разговорный иврит они хватают на лету, а вот академический им взять неоткуда. Дома-то говорят по-русски.

Система ценностей и коды поведения детей второго поколения есть плод их воспитания, которое, вне зависимости от “стажа” родителей в Израиле — все еще русское. Именно поэтому “русские” дети дают сдачи обидчику кулаком и даже не подумают обратиться к учительнице, потому что папа учил, что за оскорбления надо давать сдачи, а попросить помощи и защиты у старших в “русской” системе кодов поведения определяется презрительным словом — “ стучать”. Стучать они не будут, разберутся сами.

Первого января их в школе не будет, потому что это же первое января. Как объяснить учительнице, что это значит для выходцев из России, не уходя в религиозные обсуждения?

Пойди объясни, почему мама не придет на родительское собрание и не поедет на экскурсию для детей и родителей. Объясни про долгие часы работы, незнание языка (несмотря на долгие годы жизни в стране). Учительница не поймет, пожмет плечами и решит, что ты просто безответственный родитель.

Незнание рождает страх. Страх рождает неприятие.

В 2012 году мы сняли фильм о таких детях. В нем они рассказывают о том, как их принимала система образования — или не принимала и не понимала.

Один из участников, рожденный в Израиле и уехавший в Грузию на несколько лет, говорит об отчуждении, которое он испытывает со стороны сверстников и самое главное, учителей. Он не чувствует себя частью школьной действительности, его проблемы с языком списывают на проблемы обучения, и в целом на него махнули рукой.

К концу восьмого класса, он живет с четким ощущением неприятия, с чувством своей ненужности и ущербности. Он искренне удивляется тому факту, что он “сабра”, ведь он не идентифицирует себя как израильтянин, во многом благодаря отношению к нему педагогического персонала.

Добавьте ко всем проблемам с языком и с отношениями со школьным персоналом и сверстниками, еще и проблемы поведения – как прямое следствие. А проблемных детей никто не любит.

Вот и перекидывает такого ребенка, как горячую картошку, от одной школы к другой, а результат плачевный. Я не хочу обобщать, не все дети второго поколения страдают от таких проблем и недостатка понимания, но все же их достаточно для того, чтоб волноваться и бить тревогу. Уровень успеваемости в экзаменах на аттестат зрелости у “русских” детей второго поколения не радует. Он намного ниже, чем можно было бы ожидать, учитывая процент родителей с высшим образованием.

К самому персоналу сложно предъявлять претензии. Большинство наших педагогов понятия не имеют о всех этих нюансах и особенностях. Они не в состоянии увидеть свои ошибки. Они боятся таких детей, потому что не знают, чего от них ожидать и как реагировать. И о том, как работать с такими детьми, учитывая их культурные особенности, они тоже не знают. Не знают, как правильно общаться с “нашими” родителями. Их этому не учат.

Не существует специальных программ обучения для детей репатриантов, и, насколько мне известно, не существует программы обучения педагогов работе с детьми второго поколения и их родителями. А жаль.

Мы говорим о мультикультуризме, о принятии другого, в многих школах это повестка дня. Причем понятие другого обсуждается в глобальных масштабах — принятие беженцев, репатриантов из Франции и Украины, принятие людей другого вероисповедания. А в своем собственном доме, среди своих же детей порядка навести не можем.

Давайте для начала разберемся со своими? Введем обязательный курс “Работа с родителями вообще и репатриантами в частности”, как часть программы подготовки педагогов. Устроим курсы повышения квалификации для педагогов — “Дети второго поколения, как с ними быть”. Вот когда наведем порядок “в мелочах”, можно замахиваться и на большее.

Источник: "РеЛевант"

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта