Марина Литвиненко, вдова подполковника ФСБ Александра Литвиненко, отравленного полонием в 2006 году в Лондоне, рассказала Ксении Соколовой о громком процессе по делу своего мужа и неизвестных подробностях его личной жизни, карьеры в российских спецслужбах, бегства и гибели

Ксения Соколова Марина, недавно в Высоком суде Лондона закончились слушания по делу об убийстве вашего мужа, бывшего подполковника ФСБ Александра Литвиненко. Каковы результаты слушаний и удовлетворены ли вы ими?

Марина Литвиненко Сейчас мы ожидаем решения судьи Роберта Оуэна по нашему делу, которое будет вынесено в форме рекомендательного письма правительству Великобритании. Можно сказать, что я удовлетворена, так как к этому результату мы шли 9 лет.

Ксения Соколова За этот очень долгий период вы действительно столкнулись с массой юридических сложностей, отказов, проволочек в английском суде?

Марина Литвиненко Слухи о том, что дело намеренно затягивалось британскими институциями и его якобы хотели похоронить — неправда. Сложности и препятствия, разумеется, были, но другого рода. Через 5 лет после того, как умер мой муж (Александр Литвиненко был отравлен 1 ноября и умер 23 ноября 2006 года. — Прим. ред.) и стало ясно, что люди, которых подозревают в убийстве, — г-да Луговой и Ковтун — никогда не окажутся на скамье подсудимых, так как Россия их не выдаст, рассчитывать на уголовный суд над ними мы не можем. У меня оставалась единственная возможность — запросить так называемый inquest. Это форма судопроизводства, при которой абсолютно все материалы, собранные в ходе уголовного расследования, предоставляются в суд, и судья выносит решение вне зависимости от наличия или отсутствия подсудимых. Говоря простым языком, цель inquest — установить правду.

Ксения Соколова Насколько я знаю, впоследствии inquest был заменен на другую форму судопроизводства — public inquiry. Почему?

Марина Литвиненко Потому что возникли препятствия в рамках английского правосудия. Нам запретили пользоваться секретными материалами, которые мы хотели использовать в ходе inquest.

Ксения Соколова Можно ли расценивать этот запрет как попытку политического давления?

Марина Литвиненко Не совсем. Возможно, сначала действительно сыграло роль желание не портить отношения с Россией на высшем уровне. Но постепенно ситуация изменилась. В чем сама Россия сыграла решающую роль. Многие, например, запомнили знаковый обмен репликами между Дэвидом Мэлибендом, который в 2006 году был министром иностранных дел Великобритании, и Путиным. Речь шла о выдаче Лугового. Дэвид Мэлибэнд сказал: "Если ваша Конституция не позволяет выдавать преступников, значит надо что-то в ней поменять". На что Путин ответил: "Вы себе мозги поменяйте".

Ксения Соколова На какой стадии вы лично вступили в процесс?

Марина Литвиненко Я долго держалась в стороне. Но когда со дня убийства прошло 5 лет, подумала: а что дальше? Полиция меня заверяла, что по таким делам нет срока давности. Но я сказала, что не буду ждать 10 лет. В 2011 году я инициировала inquest, а в 2012 году дело попало к судье Оуэну. Изучив обстоятельства, судья совершенно неожиданно, в том числе для нас, объявил, что в материалах дела есть доказательства участия российского государства.

Ксения Соколова После этого заявления судьи британские официальные лица стали возражать против рассмотрения дела в открытом режиме?

Марина Литвиненко Да. В феврале 2013 года Уильям Хейг, в то время министр иностранных дел, написал письмо, в котором запретил пользоваться документами, добытыми в ходе процесса, в открытом слушании, потому что это является нарушением безопасности, нанесением вреда дипломатическим отношениям и т.д. После этого судья Роберт Оуэн сказал мне, что, к сожалению, версию об участии российского государства в убийстве моего мужа он рассмотреть не сможет, потому что у него не будет доказательной базы. Оуэн сказал, что единственный выход в сложившейся ситуации — запрашивать другую форму слушаний, которая называется public inquiry. Это похоже на inquest, но отличие в том, что материалы, которые невозможно заслушивать в открытом режиме, можно рассматривать в закрытом.Мы подали на public inquiry но нам опять отказали. На этот раз Тереза Мэй — директор Хоум-офиса (Министерство внутренних дел Великобритании. — Прим. ред.). Тогда я подала жалобу на Терезу Мэй и выиграла. В результате дело об убийстве моего мужа рассматривалось в режиме public inquiry. Повторюсь, сейчас мы ждем окончательного решения судьи.

Ксения Соколова Сейчас — в отличие от 2006-го или даже 2012-го — политическая обстановка складывается скорее в вашу пользу. Вы полагаете, что решение суда будет объективным?

Марина Литвиненко Я уверена в этом. За 10 лет я имела возможность лично убедиться в независимости британского правосудия. Вообще, за годы, которые я живу в Англии, у нас сменилось несколько правительств. Россия тем временем живет под управлением одного человека. Отношение к нему в Англии было разное. Когда случилось убийство Саши в 2006 году, у власти был Тони Блэр. С Путиным у Блэра сначала были хорошие отношения, потом они ухудшились. Так вот, Блэр уже тогда сказал, что никакие дипломатические, политические причины не оправдывают нерасследование преступления. Когда пришли консерваторы и Дэвид Кэмерон на первый срок, мне сразу посоветовали настроиться на другое отношение. Новое правительство, все хотят строить с Россией бизнес и т.д. Я думаю, что каждый новый правитель хочет показать, что он-то умнее предыдущего. Мы помним, как Буш заглянул в глаза Путина и увидел там его душу… Но в конце срока ни у кого не оставалось иллюзий. Завершая тему, могу сказать, что ни один премьер, независимо от взглядов и пристрастий, не пытался отрицать значимость нашего кейса. Все понимали, что это преступление невозможно ни отодвинуть, ни забыть. Это краеугольный камень.

Ксения Соколова Марина, о расследовании дела вашего мужа мы знаем в основном юридические подробности. Для политиков, юристов, спецслужб и публики, это дело, как вы правильно сказали, кейс. Имея возможность говорить с вами лично, я хочу спросить о человеческом аспекте трагических событий, которые произошли с вашей семьей. Как вы пережили смерть мужа? Как потом нашли в себе силы практически в одиночку бороться в течение девяти лет без денег и без особенных надежд на победу?

Марина Литвиненко Я не пережила смерть моего мужа. Я продолжаю переживать. В моем случае прошедшего времени не существует. Если в моей жизни появляются новые люди, они либо принимают меня со всем этим грузом, либо нет. Бывает, что люди разводятся, входят в новые отношения и забывают о прошлом. Я — нет. То, что с нами произошло — не развод. Это даже не просто смерть. Это шлейф, который тянется за тобой, куда бы ты ни отправился. Я никогда не смогу забыть, как мой муж умирал.

Ксения Соколова Вы сказали, что об отравлении полонием узнали в последний день его жизни?

Марина Литвиненко Саша заболел резко, неожиданно. Это было как пищевое отравление, но невероятно сильное, внезапное. Оно не прекращалось в течение трех суток. Сашу забрали в больницу и дали лекарства, которые смогли это остановить. Потом, в течение 10 дней не могли поставить диагноз.

Ксения Соколова Врачи рассматривали версию пищевого отравления?

Марина Литвиненко Сначала да. Потом они подумали, что это бактерия, которая попала в кишечник, пытались вылечить антибиотиками. Но Саша с самого начала подозревал неладное, так как происходящее с ним не выглядело обычным расстройством желудка. Все-таки он много лет был сотрудником спецслужб, а до того военным.

Ксения Соколова Расскажите подробнее про его карьеру.

Марина Литвиненко Саша начал служить с 17 лет. Он окончил школу в Нальчике и пошел в армию.

Ксения Соколова Он из семьи военных?

Марина Литвиненко Его папа — военный врач, дедушка — военный летчик. История казачьих поселений в Нальчике, откуда родом семья, насчитывала двести с лишним лет. Все его предки там похоронены. Когда Саша не поступил в университет Нальчика, дедушка ему сказал: "Все, собирайся в армию". Саша был спортсмен, мастер спорта по современному пятиборью, которое включает в себя верховую езду, стрельбу, бег, фехтование, плавание. Он поступил в военное училище, стал курсантом, потом 5 лет учился в командно-войсковом училище им. Орджоникидзе. Потом окончил офицерские курсы, служил в дивизии Дзержинского, и уже оттуда в 1991 году его перевели в Центральный аппарат КГБ, когда КГБ фактически не стало.

Ксения Соколова До этого назначения Литвиненко работал на КГБ?

Марина Литвиненко Он работал в Дивизии Дзержинского, это "Витязь" — группа быстрого реагирования, которая существует при КГБ, они базировались в Балашихе.

Ксения Соколова Ваш муж входил в группу "Витязь"?

Марина Литвиненко Он не был членом группы "Витязь". Он был… как их называют… особист? В 1991 году его бывший начальник предложил перейти в центральный аппарат КГБ — тогда как раз путч случился. Когда Саша пришел туда служить, он был одним из самых молодых офицеров — в звании подполковника в свои 33 года. Это считалось серьезным карьерным ростом. Он добивался всего сам, не по блату, он не был ничьим сыном, зятем, не занимался бюрократической работой. Он всегда работал на земле, помогал людям. Он верил в то, что делал. Когда его работа перестала быть нужной, более того, когда она стала вредна, когда им попытались воспользоваться, чтобы сделать офицера фактически преступником, он не стал этого терпеть.

Ксения Соколова Когда и как вы познакомились?

Марина Литвиненко Мы познакомились в 1993-м, а год спустя поженились. Серьезный период был, когда в Москве стреляли. Я была преподавателем танцев. И мои друзья, танцоры, попали в беду, у них начали вымогать деньги сотрудники органов, причем речь шла сотне долларов! Люди были готовы мараться за такую сумму. Саша помогал расследовать это вымогательство. И вот мои друзья захотели приехать ко мне, поздравить с днем рождения, но не могли выйти на улицу — боялись. Саша им сказал: "Если боитесь, я поеду с вами". Они поехали. Так мы с Сашей и познакомились — в мой день рождения, у меня дома. Саша был удивительным другом. Все, кто с ним общался, это признавали. Даже людей, которые ему приносили зло или предавали, он мог простить.

Ксения Соколова Весьма необычное качество для сотрудника органов.

Марина Литвиненко Он был белой вороной. Особенно трудно ему было, потому что он не пил. Это вызывало у начальников и коллег подозрения.

Ксения Соколова Когда у вашего мужа начались неприятности по службе?

Марина Литвиненко Неприятности начались тогда, когда он понял, что цели, которые ставили перед ним на службе, входят в конфликт с его представлениями о чести. Фактически Сашу и его коллег призывали заниматься рэкетом.

Ксения Соколова Каким образом?

Марина Литвиненко Например, говорили, что есть парковка, денег не платит. Вышестоящие офицеры "крышевали" эту парковку, а нижестоящие должны были идти, "вышибать" деньги. Последнее место службы, куда Сашу перевели, было УРПО — Управление по разработке преступных организаций. Это была засекреченная структура. Вскоре выяснилось, что, занимаясь разработкой преступных организаций, с которыми они должны были бороться, сотрудники УРПО часто выходили далеко за рамки закона. Саша это видел и молчал, пока не случился разговор, во время которого его спросили, смог бы он убить Березовского.

Ксения Соколова Как ваш муж отреагировал на это предложение?

Марина Литвиненко Это был конец 1997 года. Саша долго ходил мрачный, а потом пошел и все рассказал Березовскому. Он не хотел это выносить на публику, просто пришел к нему.

Ксения Соколова И как отреагировал Березовский?

Марина Литвиненко Сказал: "Этого не может быть!" Саша был знаком с Борисом Абрамовичем с 1994 года, когда на него было совершено покушение. Он участвовал в оперативной группе. Потом, после того как убили Влада Листьева и Березовского хотели арестовать и вывезти из офиса, Саша приехал в этот офис и не дал его вывезти, потому что не было ордера на арест. Саша сказал: "Предоставьте мне ордер и тогда забирайте".

Ксения Соколова Не отдать Березовского было его личной инициативой?

Марина Литвиненко Нет, он это сделал с ведома тогдашнего начальника московского ФСБ Трофимова. Трофимов дал ему сигнал. Я думаю, вышестоящие начальники в ФСБ воспринимали Сашу как сотрудника, приставленного к Борису.

Ксения Соколова Это соответствовало действительности?

Марина Литвиненко Да, Саша писал отчеты о своих визитах к Березовскому. Березовский был условно Сашиным агентом. Сейчас говорят о том, что якобы Литвиненко был на службе у Березовского — этого не было.

Ксения Соколова После того как ваш муж предупредил Березовского о готовящемся покушении, Березовский нанял его, стал ему платить как информатору?

Марина Литвиненко Однозначно нет. Пока Саша был на службе, никакой оплаты от Березовского и от кого бы то ни было другого он не получал. Березовский впервые материально помог мне, когда Сашу посадили в тюрьму.

Ксения Соколова То, что вы рассказываете, звучит очень необычно, поскольку речь идет о сотруднике спецслужб. Известно, что у этих людей существует собственная этика, допускающая действия вне рамок закона, если того требует поставленная цель.

Марина Литвиненко Мне кажется, Саша старался быть таким, каким должен быть сотрудник спецслужб в идеале. И я думаю, он не был исключением. Просто другие были менее заметны, а Саша всегда был активен. До того как состоялся разговор об убийстве Березовского, было несколько кейсов, которые подтверждали, что группа, созданная в УРПО, должна быть использована в таких делах, которые впоследствии станут компроматом на ее участников.

Ксения Соколова Речь шла об убийствах?

Марина Литвиненко Думаю, да. Было полное ощущение, что сотрудников пытаются связать компроматом, чтобы эти люди согласились на любые преступления.

Ксения Соколова Убийство Березовского должно было стать таким компроматом?

Марина Литвиненко Это убийство было чертой, через которую совершивший его перешел бы и уже не вернулся. Саша категорически не стал бы этого делать.

Ксения Соколова Но он не выполнил приказ. Повторюсь, это очень необычно для сотрудника спецслужбы.

Марина Литвиненко Мой муж все же был оперативник, человек, который работал на земле и расследовал преступления. Он не состоял в спецслужбе, которая работала против инакомыслящих и мировой закулисы, это больше похоже на FBI, если проводить параллели. Он был контрразведчиком, когда шла война с Чечней, служил в антитеррористическом центре. Он отлично знал Кавказ изнутри. Приезжал в Нальчик, зная, что все чеченские боевики лечатся там в санаториях, и что информацию надо добывать там. Способность собирать и анализировать информацию у моего мужа была уникальная. Плюс отличная память, он был очень аккуратен во всем, что касалось информации. Разумеется, он был сотрудником спецслужбы. Но с другой стороны, он был оперативником. Любое дело до того, как оно попадает к следователю, создает оперативник. И от того, как оперативник сумеет собрать и преподнести факты, зависит, сумеет ли следователь дальше дело расследовать. Вот этим Саша и занимался. У него была уникальная способность к кропотливой работе.

Ксения Соколова Готовясь в нашей встрече, я перечитала интервью вашего мужа, где он говорит об убийстве Яндарбиева, взрывах домов, перспективах российской власти и т.д. Сейчас понятно, что это поразительно точный прогноз человека, знающего реалии и прежде всего психологию людей из спецслужбы изнутри. Но в момент, когда это интервью давалось, заявления Литвиненко, вероятно, звучали как бред сумасшедшего.

Марина Литвиненко Есть снятый Андреем Некрасовым документальный фильм, который построен на нескольких Сашиных интервью. То, что он говорил, сейчас страшно слушать. Он абсолютно точно предсказывает все то, что происходит сегодня. Говорит, что наступило страшное время, когда коммунистическую идеологию сменила идеология денег. Он говорит это в 2002 году. Он говорит: "Меня убьют не за то, что я предал корпорацию, а за то, что я затронул самое главное — их методы получения денег".

Я не могу смотреть этот фильм, это всегда по живому, каждый раз поражаешься — не предвидению, нет, а его способности уже тогда это проанализировать. Мой муж знал своих коллег изнутри. Понимал, как устроены их мозги. Когда Сашу выпустили из тюрьмы — это был декабрь 1999 года — мы поехали в подмосковный дом отдыха. Там он встретил коллегу, с которым недавно начал работать. И этот человек сказал моему мужу: "Саня, как ты теперь будешь жить?! У тебя же ни ксивы, ни пистолета?"

Ксения Соколова Вы сейчас сказали очень важную для понимания психологии людей из нынешней российской власти вещь. Когда мне случалось познакомиться с кем-то из них лично, меня всегда поражала их готовность — вне зависимости от воспитания и образования — делать что угодно, принимать унижения, лгать, делать любую грязную работу в обмен на возможность оставаться в обойме до конца жизни. Я пыталась понять, с чем связан такой сильный страх быть изгнанным из корпорации, оказаться вне системы. Это казалось мне психологическим феноменом, чуть ли не результатом зомбирования. Но все оказалось очень просто. Эти люди совершенно искренне не понимают, как это — жить без "ксивы и пистолета". Без распределителя, мигалки, халявных денег, еще каких-то благ, в приведенном вами случае — без возможности присваивать чужое, грабить. То есть они действительно не знают, куда пойдут и чем займутся, если у них все это отобрать. Вернее, понимают, что идти им некуда, они ничего не умеют и никому не нужны. Меня когда-то поразила простота этого объяснения.

Марина Литвиненко Вы правы. Но мой муж был другим. Когда у него не стало корочек и оружия, он не потерялся. Мы уехали в Англию, и я очень переживала, потому что эмиграция не была добровольным выбором. Мы никогда не думали, что будем жить в другой стране. До того как Сашу посадили, он говорил: "Марина, в стране будет очень страшно и, возможно, придется уезжать". Я отвечала: "Такого не может быть. У нас ребенку четыре года, у нас друзья хорошие". Он убеждал меня, что наш мир — из стекла: "Ты не понимаешь, какое количество дел ко мне приходит, я даже боюсь рассказывать, сколько происходит воровства, сколько убийств, и никто не хочет это расследовать. Ты живешь среди красивых людей, преподаешь свои танцы и тебе кажется, что мир хороший. А потом кто-то приходит и булыжником разбивает стекло, и твой стеклянный дом рушится в одночасье". Мне было трудно в это поверить. Я была оптимистом. И когда мы в итоге оказались в Англии, я переживала за мужа, потому что Саша оказался абсолютно оторван от того, что делал всю жизнь.

Ксения Соколова Как вы оказались в Англии?

Марина Литвиненко Все началось в 1997 году, когда Саша рассказал Березовскому о том, что ему предлагали его убить. Березовский не поверил. Тогда Саша сказал, что пригласит еще двух человек, которые присутствовали при разговоре. Когда люди пришли и все подтвердили, Березовский сказал, что с этим нужно разобраться. И попросил Севастьянова, который тогда работал в Администрации Президента, выяснить все без шума. В итоге дело попало к тем самым людям, которые предлагали Саше Березовского убить. И тут все уже стало очень серьезно. В апреле было записано большое видеоинтервью Доренко с сотрудниками УРПО Понькиным, Гусаком и Литвиненко. Я сидела за камерой. Они говорили 4 или 5 часов. Я была в полном ужасе. Представьте, сидят три мужика и говорят что-то совершенно запредельное.

Ксения Соколова Для чего было записано интервью?

Марина Литвиненко Появилась информация, что их арестуют. Они решили, что запишут материал на случай, если их арестуют или убьют. Это был 1998 год. В мае вдруг появилась статья за подписью Хинштейна с информацией о том, что сотрудники УРПО взбунтовались, потому что им приказали убить Березовского. После этого слива дело стало достоянием гласности. В июне всех сотрудников УРПО вывели за штат. Отняли ксивы и пистолеты, отправили на отдых. А в июле директором ФСБ стал Владимир Владимирович Путин.

Ксения Соколова Назначение Путина было отчасти результатом скандала, инициированного вашим мужем?

Марина Литвиненко Именно так. Путин появился на фоне этого скандала. Хотя он и утверждает теперь, что не знает, кто такой Литвиненко. Но он отлично знает. Их встреча, организованная Березовским, состоялась в августе. От Саши требовалось предоставить информацию о взяточничестве, коррупции в ФСБ и т.д.

Ксения Соколова Кто именно был заказчиком убийства Березовского? Или автором идеи? Кто говорил с вашим мужем?

Марина Литвиненко С Сашей говорил его начальник Камышин. Но ФСБ вело против Березовского настоящую войну.

Ксения Соколова Это была идеологическая война? Или были какие-то другие причины?

Марина Литвиненко Во-первых, была конкретная экономическая причина. Приватизированный и контролируемый Березовским "Аэрофлот" лишил кормушки большое количество людей из спецслужб.

Ксения Соколова Каким образом?

Марина Литвиненко Каждый офис "Аэрофлота" по всему миру контролировался спецслужбами. После приватизации это, разумеется, закончилось. Кроме того, расформировали отдел по экономическим преступлениям, то есть лишили спецслужбы еще одной серьезной кормушки. К этому имел отношение Березовский. Когда мой муж сидел в Лефортово, с него почти каждый день требовали показаний против Березовского. Это был 1994 год.

Ксения Соколова Березовский понимал, что против него ведется настолько серьезная игра?

Марина Литвиненко Нет, он в этом смысле был поразительно наивен, считал, что происходит просто клановая борьба, которую нужно "разрулить", не понимал, что ФСБ борется именно с ним. Ему казалось, что в его окружении есть преданные, честные люди. К таковым он относил и Путина. Например, когда Саша сидел в тюрьме, Березовский был уверен, что Путин поможет его выпустить. При том, что Путин, возглавляя систему, был больше всех заинтересован в том, чтобы Саша сидел в тюрьме и давал показания против Березовского. Саша много знал и был очень неудобной фигурой.

(Продолжение следует)

Источник