Умер Владимир Кольцов.

Ушел большой человек. Во всем большой: и в размерах, и таланте.

Он прожил большую часть своей жизни, добро смеша людей.

Владимир Кольцов — из того КВНа, что возродился в 1986.

Команда Днепропетровского государственного университета в первом возобновленном сезоне не играла. Она играла со второго сезона, с 1987 года. Заняла второе место, уступив монстрам, команде НГУ, в финале, но не проиграв сибирякам при этом в полуфинале.

В 1990 году Днепр стал чемпионом СССР по КВН. В разминке. Тот сезон, вернее финал, разыгрывался по необычной схеме: в главном матче одесситы, дончане и днепропетровцы оспаривали чемпионство в четырех дисциплинах: приветствие, разминка, музыкалка и домашка. ДГУ чемпионом стал, правда, не там, где ожидали, не в музыкалке, в разминке.

"Днепров" сразу окрестили поющей командой. Все началось с 1987 года, когда была исполнена песня "Переведи меня на хозрасчет":

Но огромная, подлинно народная слава накрыла команду в декабре 1992 года. На фестивале в Сочи.

Не знаю, как проходят сейчас подготовительные процессы к фестивалю в Сочи. А тогда все было сурово. Приезжали не все, только те, кто мог купить билеты и оплатить "Жемчужину" (в тот год, кстати, о "Жемчужине" команды могли только мечтать, там из КВН жили только люди уровня Маслякова). Приезжали в Сочи только те, доказывал свою необходимость великому и ужасному Михаилу Марфину: именно он отбирал команды. То есть сначала в Москву, к Марфину, а затем, если не выгонят, уже в Сочи. И приезжала малость сущая. Не то, что нынешние орды. Если не элита, то почти элита. Самая-самая элита до "галочки" (гала-концерт, квинтэссенция фестиваля) спокойно попивала винцо и дегустировала гламурные тогда хинкали в знаменитой кафешке на побережье.

Им, элите, не надо было доказывать свое право на участие в "галочке" и показывать номера в рабочем зале одного из санаториев, где несколько дней подряд все команды проходили так называемые "прогоны".

И только "днепры" отработали все дни прогонов. Мало что отработали, отработали в полной сценической выкладке, как на генеральной репетиции.

Свидетельствую: всего было пять или шесть прогонов. Плюс сам гала-концерт. На прогонах и концерте в залах сидели в основном участники фестиваля. И каждый раз после исполнения вот этой песни зал сходил с ума от смеха:

В 1993 году я снова оказался в Сочи на фестивале и стал свидетелем того, как Кольцов был откомандирован в помощь совсем молодой команде, у которой возникли проблемы с текстами и постановкой. Тогда существовала такая система: кто-то из "великих" отвечал на фестивале за команду, в которой еще не увидели "звезду", но заметили потенциал.

Кольцов уже тогда был именем в КВН. Времена те были "понтовитыми", красные пиджаки, цепи, пальцы гнули, как дубинку каучуковую. Кольцов же был прост до невозможности. Сидя в малюсенькой комнатке, куда набилась вся команда, он "поймал" суть в секунду. И сразу же стал подсказывать: вот тут так надо, здесь понизить, здесь повысить. Говорил сочно, вкусно и очень тактично. Когда он ушел к себе, у молодых глаза были как чайное блюдечко: они, что называется, офонарели от простоты и профессионализма.

В 1993 году Кольцов с друзьями вновь отжег. Дали "Эммануэль". Как тончайше "днепры" уловили то время: и видеосалоны, и первая эротика, и прогремевшая в пуританской стране "Эммануэль". А Елкина еще и всех порвала своей грудью. Это был шок. И грудь Елкиной, и капитан в фуражке, и Кольцов в образе простого парняги.

"У меня сегодня безопасные дни. Почему? Муж в командировке". "Поцелуй меня. Куа? Туа? Куа-куа? Туа-туа" — это было невероятно смешно. До животного смеха смешно. "Как это снимают, я не понимаю, блин, вроде я почти не пил. Блин, в одной постели три Эммануэли, блин, и один Эммануил" — этот куплет в исполнении Кольцова стал классикой:

В 1997 году Кольцов с друзьями, казалось бы, исчезнувшие с орбиты КВНа Маслякова, создавшие свой театр и колесившие по всему миру с концертами, вновь зажгли не по-детски. И снова идеальное попадание в социальный срез. Большие русские писатели, воры, сходка, по тундре, по железной дороге. Все было смешно и со вкусом. И Гоголь по кличке "Моголь", и Пушкин по кличке "Эфиоп". И Толстой, мотавший срок за бродяжничество. Но вишенкой на этом торте стал Владимир Кольцов с Достоевским, кличка "Идиот", с его "блин, достали":

"Днепров" любили по всему миру. И в России, и на Украине, и в Австралии, и в США. Но смею думать, что больше всего их обожали в Израиле. За номер 1992 года. "Письма русскому другу". О, как это было актуально для Израиля 1992 года. "Оле, русские оле". "Я живу тут от субботы до субботы". "Вот по-русскому примерно, Изя браво, а по-нашему здесь будет — оварб Язи". И кольцовское, добойное "короче, сделали второе обрезание…"

Я не знаю, что напишут на могиле большого человека Володи Кольцова. Не сомневаюсь, что напишут пронзительно, как пронзительны у "днепров" тексты вообще. Но если было бы можно, я бы добавил к тексту на памятнику строчку из текста команды КВН "Дрим Тим" сезона 1993 года. Когда Федя Гапоненко "разгонял" шутку, говоря о том, что "молодые" грозятся их, "стариков", сделать. И добивка в той шутке была такая: ТАКИХ уже не делают.

Кольцов был из ТАКИХ, что уже не делают.

Был и останется.

Прощай, мой далекий русский друг из Днепропетровска, брат мой по КВН. Покойся с миром!