x
channel 9
Автор: Александр Морозов Фото: 9 Канал

Поврежденная модель

Очередная вспышка войны в Донбассе случилась накануне важных событий в Европе — на саммите G7 в Германии обсуждались отношения с Россией и вопрос о продлении санкций.

Быстро приближается годовщина гибели "Боинга" в Донецкой области (17 июля). Очевидно, что это рубежное событие: после него ушел из Донбасса Гиркин, посылая проклятия Суркову. А Сурков с этого момента начал играть все более существенную роль в "украинском сценарии" Кремля. Триумфалистский период успехов "вежливых людей" и партизанской вольницы закончился. Началось иное: Минские соглашения, дипломатические бодания об их соблюдении, наблюдатели ОБСЕ, замена неуправляемых полевых командиров в Донбассе на управляемых.

Москва дважды не дала Киеву восстановить контроль над Донбассом — сначала в августе 2014 года, когда туда перебросили так называемых отпускников, и второй раз, когда был нанесен удар по украинской военной группировке в Дебальцево. В результате к началу лета 2015 года ясно, что Москва все-таки реализует сценарий, напоминающий Северный Кипр или Приднестровье.

О сценарии Северного Кипра многие эксперты говорили даже в самые нервные минуты кризиса. Турция остается партнером Запада и членом НАТО, хотя и захватила свой "Крым" в 1974 году. Иначе говоря, "Северный Кипр" — это символическое обозначение "стерпится-слюбится", то есть кремлевского расчета на то, что Запад воевать не будет, а значит, "притерпится" к сложившейся ситуации. Главное: рутинизировать конфликт, сократить поступление катастрофических новостей на ленты мировых агентств. Удался ли этот сценарий? Отчасти да. Понятно, что риторика руководителей стран — мировых лидеров всегда будет подчеркивать, что Крым и Донбасс — это угроза мировой стабильности, а действия Кремля недопустимы. Но очевидно, что в мировом восприятии конфликт в Донбассе рутинизируется.

В то же время Крым и война в Донбассе завершили трансформацию постсоветской политики в России в "придворную политику".

Поведение основных групп влияния в РФ делается типологически абсолютно сходным с имперским XIX веком, с российским абсолютизмом. При дворе есть "партия мира". Разумеется, все ее сторонники полностью поддерживают императора в его решениях. Просто эта партия считает, что "партия войны" подталкивает императора к слишком радикальным шагам. И, действительно, при дворе есть "партия войны", которая готова к более энергичным военным действиям. В то время как "партия мира" несколько менее кровожадна.

То же самое касается теперь и внутренней политики — в 85%-ной поддержке украинской политики Путина, то есть в "крымнаше", теперь отчетливо заметны два крыла — одно более кровожадное (условно их теперь называют "консерваторы") и менее кровожадное ("либералы").

Надо понимать, что в условиях "придворной политики" слово "либерал" означает вовсе не приверженность какой-то политической доктрине, а просто "малахольность", нехватку боевитости и нежелание смертей и жертв.

В свою очередь, консерваторы — это не аналог современных консервативных партий Европы. А просто обозначение такой формы поддержки императора, которая связана с пламенной готовностью убивать и быть убитым.

Главным событием первого посткрымского года и стало распределение российского политического пространства по двум этим лагерям. К примеру, документальный фильм "Варшавский договор. Рассекреченные страницы" и Леся Рябцева — это часть одного и того же процесса. Просто фильм снимали "ужасные консерваторы" (то есть "партия войны"), а Леся Рябцева — это символ нового "придворного либерализма".

Старые либералы в посткрымской России превращаются в аналог советских диссидентов. Кремль явно санкционировал их травлю. При этом для новых либералов открыты все пути. Теперь вместо Виктора Шендеровича будет "вольнодумец" Сергей Шаргунов, а вместо Ирины Хакамады — Леся Рябцева. Ток-шоу федеральных каналов в последние месяцы заняты как раз созданием общего пространства для посткрымских "консерваторов" и "либералов".

Существенный вопрос, который стоял год назад, в разгар донбасского боевого лета, заключался в том, как в итоге Запад переквалифицирует политический режим Путина третьего срока. Будет ли это "тоталитаризм" или просто "поврежденная демократия".

В результате ясно, что в целом победила концепция "поврежденного режима".

Хотя захват Крыма исключает вообще "исправление" этого режима, и теперь он навечно войдет в историю как "поврежденный". Но все-таки из этого следует, что он онтологически не тирания, угрожающая миру, а безнадежно поврежденная правильная модель.

В результате Запад будет на словах скорбеть о гонениях на "старых либералов" и при этом работать с "новыми либералами" в Москве. Так было всегда. Таким образом, у партии, которая состоит из людей, говорящих "хватит войны, давайте вместе строить мирную жизнь в Донбассе", очень хорошие перспективы и во внутренней политике, и во внешней. Сейчас, конечно, Западу пока трудно — слишком громко звучат голоса придворной "партии войны" и слишком слабо — придворной "партии мира". Но Кремль в этом отношении всегда был большим затейником и умел "присвоить чужую политическую повестку".

Поэтому, думаю, в ближайший год нас ждут "всемирные конгрессы сторонников мира" по инициативе Кремля. Западу не остается никаких вариантов поведения, кроме как разрабатывать концепцию аналога "разрядки напряженности" — детанта.

Европа может подождать лет 15–20, пока у безнадежно поврежденной кремлевской модели власти откажут последние функции.


Источник


Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта

Автор: Александр Морозов

Главный редактор сетевого издания "Русский Журнал"
comments powered by HyperComments