"Мы боимся за свою жизнь, мы потеряли надежду на мир и не видим другого выхода", — так говорят украинские евреи из зоны АТО, которые решили воспользоваться своим правом на репатриацию. Затянувшийся военный конфликт в Украине гонит испуганных людей с насиженных мест, и самой надежной гаванью выглядит гостеприимный Израиль. Количество граждан Украины, прибывших в страну Исхода в этом году, по сравнению с прошлым годом выросло более чем в два раза.

История автора этих строк, к сожалению, — история многих тысяч людей в Донецкой и Луганской областях. Еще полтора года назад ничего не предвещало беды. Мы открыли издательский бизнес, который сразу пошел в гору, родился сын, были большие планы и смелые мечты. А потом началась война, и все разом рухнуло.

Мы с ужасом смотрели кадры из пылающего Донецка — красивого и обновленного к Евро-2012 города, куда раньше мы часто ездили на выходные погулять. С болью читали новости о новых обстрелах и новых жертвах в соседних с нами городах. Отчаянно пытались спасти затухающий бизнес — но людям не до газет, когда не на что купить хлеба.

Когда война подобралась к границам Мариуполя, нам стало по-настоящему страшно. "Тревожная" сумка с запасом детского питания на сутки стояла наготове, и я часто укладывала ребенка спать одетым, чтобы в случае начала артобстрела городских окраин успеть спуститься в подвал нашей многоэтажки. Как мы радовались, когда впервые было объявлено перемирие, но спустя всего лишь сутки тишины окрестные села вновь взорвались канонадой, и мы поняли, что надежды нет.

Именно тогда появилась мысль о репатриации как о единственной возможности выжить самим и спасти сына.

Многие из знакомых мне евреев так или иначе думают о переезде. Гораздо решительнее оказались те, к кому война буквально ворвалась в дом. "О еврейских корнях мужа знали давно, муж поговаривал о репатриации, я относилась скептически, — рассказывает Анна из Мариуполя. — Все-таки тут и квартира своя, и друзья, и родители, дочка только родилась… Но все изменили боевые действия. 24 января этого года мы попали под обстрел жилого района Мариуполя, и эти моменты, как кадры из фильма-катастрофы, теперь навсегда с нами.

Мы были дома — я, муж и четырехмесячная малышка. Когда все началось, я была на кухне, сначала подумала, что опять стреляют где-то вдалеке (потом мне сказали, что это я звук прилета слышала), а затем увидела вспышки и побежала в гостиную к своим. Дальше все, как в тумане. Только дикий страх — за себя и за дочку. Хорошо, что муж быстро сориентировался и вытолкал нас с ребенком в тамбур.

Следующее яркое впечатление — это балконный блок, лежащий на полу в спальне, и то, как я трясущимися руками собираю вещи, топая босая по стеклу…

После этого я резко стала за переезд в Израиль. Мы едем туда, чтобы спастись от этого ужаса, который не отпускает нас. Жить будем в Хайфе, у мужа там лучший друг, он поможет с жильем и работой. Я отдам дочку в ясли и тоже пойду работать. Верю, что справимся. В Украину я больше не вернусь. Знаете, все месяцы после обстрела мы жили у родственников на другом конце города, и я долго не могла заставить себя поехать забрать дочкину карточку из поликлиники — чисто психологически боялась, что только я в тот район попаду, и опять случится что-то страшное. Я больше не хочу бояться".

Рита, молодая жительница одного из сел под Донецком, во время обстрела потеряла мать. "Я никогда не смогу забыть этот день, — произносит она ставшую, увы, слишком частой в нашем регионе фразу, и ее глаза наполняются слезами. — Для меня все происходило, как в замедленной съемке. Я помню, как в начале нашей улицы появились танки. Как они ехали и стреляли по жилым домам: бах в одну сторону, бах в другую. Они стреляли просто так… Один за другим рушились дома людей, которых я знала с пеленок, с кем рядом прожила всю жизнь. Я видела, как снаряд попал и в мой дом. Прости, я больше не могу говорить…"

Она замолкает на минуту и находит силы продолжить: "Моя мама была еврейкой. Она это, конечно не афишировала, особенно во времена СССР, но всегда пекла мацу на Песах, как это делала ее мама, и даже в детстве учила меня ивриту. Она мечтала побывать на Родине, но дальше разговоров дело не заходило, да и не так-то просто это осуществить обычной сельской женщине".

Сейчас Рита живет у родственников в Одессе и готовится к собеседованию с консулом — ей уже известна дата. "Еврейские организации оказывают мне помощь, и я им очень благодарна, — говорит она. — Но здесь я потеряла все. И я готова начать жизнь заново, но уже в Израиле. Я знаю, моя мама хотела бы этого".

Тем не менее бывают и случаи, когда человек, даже живя в смертельной опасности, не может покинуть родной дом. Так, Сергей, предприниматель из Донецка, который выехал из-под обстрелов с женой и сыном-подростком в Израиль, через некоторое время вернулся обратно, в разрушенный Донецк. "Я не смог, — признается Сергей. — Здесь моя чашка, моя ложка, мои улицы и мой город. И пока есть мои стены, я буду в них жить".

Впрочем, такие ситуации довольно редки. По статистике одного из Фондов помощи евреям, из 100 репатриантов из зоны АТО возвращаются только десять, и пятеро из них снова приходят с просьбой помочь им вернуться в Израиль. Тяжелее всего "начать все с нуля" пенсионерам. А из молодежи не возвращается практически никто. Они видят свое будущее только в Израиле.

Источник

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта