"Показательные выступления по рукопашному бою" и "рота почетного караула" — дети от четырех до десяти лет. Эдакий крестовый поход детей — и все это в российском Ростове-на-Дону. Это абсурд, по другому не скажешь, глядя на то, как "моторизированная колонна детсадовской техники" открывает шестой по счету детский праздничный парад победы.

Нет чтобы дать в руки детям воздушные шарики и плюшевых мишек — и пусть гуляют по площади на радость взрослым. Нет, им обязательно надо одеть детей в форму, построить колоннами, чтобы с юных лет те чеканили шаг. Откуда эта тяга к войне? И зачем придавать ей романтический ореол?

Ведь война — это не парады, а кровь, боль, ненависть, смерть. Это — антонимы жизни, и в этом уж наверняка нет ничего детского. Уж кому как не нам, израильтянам, об этом знать. Но в Ростове-на-Дону, через 70 лет после Второй мировой, об этом не ведают, и знаете — слава богу. Пусть уж лучше действительно маршируют, даже строем. Главное, чтоб не стреляли.

Вопросы — к властям. Неужели ничего в стране грандиозного за все эти годы не произошло, чтобы с таким остервенением не возвращаться к прошлому? Об этом мы говорили с российским историком Николаем Сванидзе.

Дмитрий Дубов: Николай Карлович, здравствуйте.

Николай Сванидзе: Здравствуйте.

Дмитрий Дубов: Вы ожидали, что никто из лидеров крупных западных держав не приедет на парад в Москву?

Николай Сванидзе: Лично я этого ждал, было очевидно, что они не приедут, потому что они воспринимают этот парад как демонстрацию силы армии, которая, на их взгляд, не победила нацизм в данном случае, а имеет отношение к боевым действиям на юго-востоке Украины. Поэтому для них это парад армии-агрессора, — и потенциального агрессора, и реального агрессора, — поэтому они и не приехали. Для того чтобы не поощрять противоправные действия России. Это позиция Запада, мне было очевидно, что они ее занимают, поэтому меня это не удивило. А чисто в моральном плане, ну, по-моему, не имеет большого значения для празднования самой победы присутствие тех или иных лидеров, хотя, конечно, хотелось бы, чтобы были, потому что победа была достигнута общими усилиями, несомненно, это была победа антигитлеровской коалиции.

Дмитрий Дубов: Ну, не создалось ли впечатления, что Запад, как бы сам того не желая, что ли, проигнорировав московский парад, как бы отдал на откуп Путину все вот это событие и его смысл?

Николай Сванидзе: Вы понимаете, в чем дело? Мне кажется, сейчас абсолютно не имеет значения, у кого там какая пальма первенства, потому что в глазах большинства россиян пальма первенства все равно у нас, у Путина, в праздновании, несомненно. В глазах подавляющей части Запада? Они и так не забыли войну. Но празднование годовщины победы для них очень своеобразное, потому что как это было долгие годы для нас, оно у них не ассоциируется с парадом, не ассоциируется с демонстрацией грубой силы, это такой праздник в значительной степени грустный, я думаю, они сейчас не думали о том, отдавать на откуп или не отдавать на откуп. Они думали о том, чтобы не поощрять агрессию на Украине. Парад воинской силы — это парад воинской силы той страны, которая воюет на Украине. Вот это была их политика.

Дмитрий Дубов: Вот скажите нам как историк, вас приметы времени сегодня в России не пугают? Байкер Хирург на фоне портретов Берии выглядит как-то зловеще.

Николай Сванидзе: Ну, в портрете Берии нет ничего хорошего, на самом деле, но это далеко не самое страшное. Хотя это показательно, поскольку байкеры, какой-то там Залдостанов, теперь главные люди по части празднования победы, играют роль, позиционируют себя как такую путинскую гвардию, это, конечно, все, я бы сказал, экзотично. Но здесь хуже другое — что праздник победы милитаризуется, из него уходит личное. На меня произвел большое впечатление марш, который прошел по улицам всех больших городов российских, и хотя там явственно выяснилось, что имел место административный ресурс, я думаю, что большая часть людей выходила с портретами своих близких фронтовиков, совершенно искренне. Праздник, конечно, в основном становится государственным. Меня лично как сына фронтовика это не радует.

Дмитрий Дубов: Я не знаю насчет совпадений в жизни, но вот совпадения исторические могут быть как раз не случаем, а закономерностью. Вот пакт Молотова — Риббентропа. Почему именно сейчас об этом заговорил Путин?

Николай Сванидзе: У меня есть объяснение. Путин ищет оправданий присоединению Крыма. И пакт Молотова — Риббентропа — это для него оправдание таких ситуативных территориальных приобретений. Фактически, если бы он осудил пакт Молотова — Риббентропа, то из этого можно было бы сделать вывод косвенный, да и не косвенный, а достаточно прямой, что все вот такие вот территориальные приобретения неприступны. А взгляд Путина — мы имели на это право. Вот он говорит — Польша сама виновата, что оказалась в таком положении. Вот из этого прямой вывод — значит и Украина сама виновата. Произвели там переворот, сбросили незаконным образом Януковича, вот и получили — прощайтесь с Крымом. А тогда было то же самое с Польшей. Конечно, для него это все имеет вполне конъюнктурный политический смысл.

Дмитрий Дубов: Понятно. Николай Сванидзе, спасибо вам за это интервью.

Николай Сванидзе: Пожалуйста.