Вика Штейман приехала в Израиль 13-летней девочкой в 1991 году и пошла в школу. В День Катастрофы она вместе со своими одноклассниками вставала, когда раздавалась сирена, и участвовала в торжественных церемониях памяти. Слушала песни про станцию “Треблинка” и про то, что “у каждого человека есть имя”. Под конец школы, признается Вика, один и тот же ритуал, повторяющийся с небольшими вариациями из года в год, ей наскучил. В университете на церемонии памяти она ходить перестала. Вместо этого она начала самостоятельно изучать тему Холокоста. Итогом этого изучения стала дипломная работа под названием “Холокост советского еврейства и его преподавание в Израиле: взгляды учителей — выходцев из бывшего Советского Союза”. Исследование показало, что для учителей-репатриантов учебный материал, связанный с Холокостом, и церемонии памяти жертв Холокоста не менее чужды, чем для нее. “Пассивные” учителя-репатрианты, не принимающие участия в неформальном образовании в школе и в таких важных процессах, как подготовка к церемонии Дня Катастрофы, могут стать примером “пассивности” и для учеников”, написала Штейман в заключение своей работы.

В детстве, как и у многих советских граждан еврейского происхождения, ее знания о систематическом уничтожении евреев в годы Второй Мировой войны ограничивалось семейными историями, говорит Вика.

“Мне мама всегда рассказывала, что ее тетя с дядей и двоюродной сестрой остались во время войны в Дубно, их там прятал сосед, а другой сосед выдал их гестапо. Их убили. И мой дед, который был в Красной Армии и вернулся из Берлина, бегал по Дубно с автоматом и искал того соседа. Другой дядя жил в нашем городе, в Днепропетровске, и не поехал в эвакуацию, потому что был женат на гречанке, был блондином с голубыми глазами, играл в местном оркестре и решил, что как-нибудь спрячется. Но тоже какой-то друг-музыкант его выдал и его повесили на главной площади в городе. Все. Это все, что я знала о Шоа. Я не знала, что в Днепропетровске погибло 14 тысяч человек за три дня. Не знала, что в Днепропетровске была Шоа, что не только моего дядю повесило гестапо. Обо всем этом я узнала уже взрослым человеком в Израиле, когда начала интересоваться этой темой”.

Уже в университете, изучая менеджмент в сфере образования и готовясь к написанию курсовой, Вика встретилась с координатором преподавания истории в одной из школ Холона. По словам Вики, в тот момент около 50% учеников школы были русскоязычными. Между студенткой и учительницей в пересказе Вики состоялся следующий разговор: “Я спросила ее: “Ты знаешь, что такое Бабий Яр?”, она говорит: “Конечно, конечно!”. “Ты знаешь, где это происходило?” Она: “Ну, в Советском Союзе”. Ладно, допустим, ей можно. Я говорю: “А ты знаешь, что это произошло на Украине, в Киеве, и как минимум 50% твоих учеников-репатриантов — оттуда? То есть это происходило в их стране, там, откуда они приехали”. По словам Вики, учительница была искренне поражена этим открытием. Фактическую сторону вопроса она знала, но, как утверждает Вика, она не связывала сухой учебный материал “с учениками, сидящими перед ней в классе. Никогда не задумывалась об этом”.

В работе Штейман показано, что учителя, выросшие и учившиеся в Советском Союзе, зачастую приехали в Израиль, мало зная о Холокосте или обладая отрывочными сведениями, почерпнутыми в основном из семейных рассказов. В Израиле они получили много новой информации, но при этом чувствуют себя совершенно чужими на отшлифованных церемониях памяти жертв Катастрофы. О том, чтобы принять участие в организации такой церемонии, русскоязычные учителя даже не задумываются. Большинство из них не проявляет инициативы и в классе и не рассказывает свои ученикам о том, что происходило в стране их исхода в годы Второй Мировой.

В 2004-2005 годах Вика Штейман проштудировала учебники истории и нашла в них “буквально две-три строчки”: “На территории Советского Союза убийства осуществлялись в расстрельных рвах”, цитирует она по памяти. “Целые главы посвящены Варшавскому гетто, восстанию и так далее… Об этом, собственно, весь учебник. А как погибли три миллиона человек на территории Советского Союза — об этом три строчки”.

Уточним: по данным историка, бывшего председателя "Яд Вашема" и партизана Ицхака Арада — автора книги о Холокосте Советских евреев, на оккупированной нацистами территории Советского Союза (включая территории, оккупированные и частично аннексированные самим СССР в рамках пакта Молотова-Риббентропа), после немецкого вторжения оставалось от 2,5 до 2,7 млн евреев. Лишь 1,5-2% из них удалось спастись.

Характерно, что, по словам Алекса Вайсмана, репатрианта из Молдавии, преподающего историю в нескольких школах в центре страны, в учебниках число евреев, уничтоженных в Советском Союзе, оценивается в полтора миллиона. Алекс согласен с утверждением Вики, что в школьной программе уделяется мало внимания Холокосту в СССР. Зато, по его словам, много говорится о героизме евреев, воевавших в рядах Красной армии. “Это нужно упоминать, — говорит Алекс, подразумевая уничтожение евреев в оккупированной части Советского Союза, — вопрос, нужно ли это акцентировать. Варшавское гетто считается символом героизма. Такой же символ героизма — Вильнюсское гетто. Аба Ковнер и все остальные. Они тоже упоминаются в учебной программе. Минское гетто, Одесское гетто — ну, они меньше упоминаются. Может быть, только в качестве примера. Там героизма, как в Варшавском, не было”. По словам Вайсмана, советские евреи описываются в израильских школах, в основном, “как бойцы, а не как жертвы”.

По мнению Вики, пристальное изучение Холокоста в Советском Союзе помогло бы “снять” с жертв Катастрофы распространенное, хотя и все реже звучащее в последнее время “обвинение” в недостаточном сопротивлении своим палачам. Ведь большинство еврейских молодых мужчин было призвано в армию. В украинских, литовских и белорусских городах и местечках оставались только дети, женщины и старики. Трагедия солдата, вернувшегося с фронта и нашедшего сожженную врагами родную хату, во многом уникальна для Советского Союза.

Алекс рассказывает, что его ученики-репатрианты часто недоумевают, почему в Израиле уделяется столь большое внимание погибшим шести миллионам. “А вы знаете, сколько русских погибло?”, спрашивают они его. Алекс в ответ объясняет детям, что русских, в отличие от евреев, убивали не целенаправленно. А “просто потому что была война”.

Известно, что в Советском Союзе Холокоста не было. Бывший учитель Вячеслав Лещинер, преподававший историю в московских школах с 1989 по 2006 год, рассказывает, что и в постсоветской России это понятие и связанные с ним факты не были введены в обязательную школьную программу. “Термин “Холокост” отсутствует даже в минимуме содержания 1998 года. Впервые он употребление в учебнике Кредера 1996 по новейшей истории, который впоследствии сильно ругали за “либеральность”, —говорит Вячеслав.

В Израиле создалась парадоксальная ситуация: несмотря на пестуемый государством культ Холокоста, десятки тысяч русскоязычных детей, подростков, да и взрослых, приехавших из бывшего Советского Союза, чьи прабабушки и прадедушки, бабушки и дедушки потеряли родных и друзей или сами пострадали от политики окончательного решения еврейского вопроса, не ощущают своей связи с этими событиями и мало о них знают.

По мнению Вики, существует “налаженный механизм” подготовки церемоний памяти жертв Холокоста. Церемонии кроятся по лекалам, сложившимся десятки лет назад на основании свидетельств польских и венгерских евреев, переживших Холокост. Советский опыт в эту схему не вписывается. Система инертна. Организаторы церемоний, то есть школьные учителя, как правило, не хотят портить “красивую” церемонию. Все это приводит к тому, что шансы на какие-либо изменения в порядке церемоний, а следовательно — в отношении к ним русскоязычных детей и подростков — крайне невелики.

“Учителя часто жалуются, что “русские” дети стоят и хихикают на церемониях, когда поют песни о Треблинке и Освенциме. Я им говорю: “Да, это очень нехорошо, вы правы. Но вы попробуйте в следующем году посвятить церемонию Бабьему Яру, Дробицкому Яру, Понарам. Покажите им карту Советского Союза с указанием мест, где была Шоа, и они не будут смеяться”.

Источник

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта