x
channel 9
Автор: Игорь Литвак Фото: 9 Канал

Знаменосец Израиля в Пекине-2008 Михаил Колганов: "Я вам не таиландец на сборе бананов"

В спортивной истории Израиля всего семь выигранных медалей на Олимпийских играх. И всего шесть человек, взошедших на олимпийский пьедестал. Один из них — Михаил Колганов, единственный в истории спорта израильский гребец, ставший медалистом олимпийского турнира. Было это пятнадцать лет тому назад, в Австралии, в Сиднее.

Колганов — уникальный спортсмен. В Израиле их всего двое таких, у кого за плечами три и более Олимпиад: Колганов и Арик Зеэви. Колганов даже уникальнее Зэеви: он стал первым русскоязычным спортсменом Израиля, которому была оказана высочайшая честь нести флаг страны на церемонии открытия Олимпиады. Было это в 2008 году, на Играх в Пекине.

И было это давно. Сегодня Михаил Колганов каждую неделю ходит в службу трудоустройства — отмечаться. Не отметится — лишится пособия по безработице.


— Михаил, не буду ходить вокруг да около: спрошу в лоб: все так плохо?

— Как понять "плохо"?

— Ну, исходя из последних новостей о том, как живется ныне Михаилу Колганову?

— Если считать, что самое главное — здоровье, ничего критически плохого нет.

— Примерно четыре года назад у вас была такая же история, если не ошибаюсь.

— Нет, эта история длится давно. Тут ведь дело не столько в личных проблемах Михаила Колганова, сколько проблема со всем израильским спортом. Страна выделяет деньги на спорт, спорт профессиональный, а они непонятно куда и на что уходят. И еще есть проблема. Недавно читал о себе статью на русскоязычном сайте. Большая часть комментаторов ничего в спорте не понимает, но зато злость аж кипит: а что они плачутся (спортсмены — И. Л.) пусть идут работать на завод. Проблема же не в том, что кто-то не хочет работать, проблема не в том, что я и тренеры плачутся на судьбину тяжкую. Мы не плачем, мы кричим о том, что спорт израильский убивают на самом нижнем уровне. Я лично не боюсь работать руками, в конце концов, могу и спасателем пойти, и в спортивный зал, помогать людям скидывать вес. Но ведь эти самые комментаторы потом приведут своих детей и внуков в спортивные секции и будут требовать результатов. А какие могут быть результаты, если детей тренируют не профессионалы, но те, кто отучился три месяца на курсах и получил "корочку" даже не тренера, инструктора. В итоге дети бросают секции почти сразу, потом сидят все время у компьютеров, мало двигаются, вес набирают.

— Это самый грустный Песах в вашей жизни?

— Нет, просто именно в этот Песах стал чаще задумываться над тем, что, может, надо начинать чем-то другим в жизни заниматься. Я в спорте 27 лет, самому — 40 лет, выходит, я прожил эти годы впустую?

— Два золота и одно серебро на чемпионатах мира. Два золота, два серебра и три бронзы на чемпионатах Европы. Бронза Олимпийских игр. Почти вся таблица Менделеева в смысле редких и благородных металлов, если столь необычными мерками оценивать карьеру лучшего израильского гребца всех времен и народов Михаила Колганова. Михаил, что еще вам надо было выиграть, чтобы родная страна не выбросила вас на улицу, как старого, отработавшего пса (уж простите за сравнение, но другое мне на ум не приходит)? То, что сейчас с вами происходит, это же и есть выбрасывание на улицу, нет?

— В Израиле есть поговорка — "находиться близко к кормушке". Значит, я не близок к ней. Я не чей-то сын, не чей-то родственник, чтобы мой опыт был востребован. Что я могу сделать? Приехал в страну один, с маленьким чемоданом. Ну нет у меня тут родственников, которые могут продвигать меня. Я отслужил в армии, работал, платил налоги, побеждал в майке с гербом Израиля. И если никому мой опыт не нужен, значит такая ситуация.

— На каком спортивном уровне вы приехали в страну?

— Мастер спорта, примерно так, плюс-минус. Все свои результаты я сделал, будучи в Израиле. У меня огромный опыт становления спортсменом именно в Израиле, подчеркиваю, я знаю, как надо тренироваться в Израиле, чтобы добиться успеха. Не просто как надо тренироваться, но как надо тренироваться в Израиле.

— Вы приехали в страну. О том, что вы известный гребец, тут уже знали? Ждали вас?

— Вышло так. Сначала приехал бывший член НОК Узбекистана. Приехал как новый репатриант, осмотрелся, затем захотел, чтобы я тоже приехал. Так получилось, что к тому времени у меня сложилась непростая ситуация. Мне надо было уезжать из Узбекистана.

— Ехали, знали, что будете представлять Израиль на международном уровне?

— Нет, мне сразу сказали, чтобы поехать выступать за границей, для этого надо было быть лучше всех в Израиле.

— И сколько времени у вас заняло стать лучшим в Израиле?

— Я первый сезон выступал в двойке с парнем, местным, в одиночке я его делал. Я был его сильнее. Тогда, кстати, впервые столкнулся с двойными стандартами. Был в ту пору новым репатриантом. Получал пособие от министерства абсорбции.

— Что, спортивную стипендию вам не платили?

— Нет, тогда я был просто новым репатриантом. Выиграл чемпионат Израиля. Поехали на международный турнир в двойке с тем парнем. В конце сезона случайно узнаю, что ему федерация гребли платит стипендию. Мне — нет. Деньги небольшие, но тогда у меня каждая агора была на счету. Подошел к президенту, спрашиваю, как так? Он: понимаешь, это было полгода назад, было такое решение о предоставлении стипендии твоему партнеру. Я говорю, какая разница, когда мы гребем в двойке, наш успех делится на двоих, дали ему, дайте и мне.

— Когда вас поставили на стипендию от Министерства спорта?

— После того, как попал в финал чемпионата мира.

— Когда это было?

— Девяносто шестой год.

— Сколько выделили?

— Три тысячи шекелей. Огромные деньги, я до этого переехал в Иорданскую долину, был помощником мастера по ремонту, получал тысячу шекелей.

— Что ремонтировали?

— Лодки, в клубе разные вещи, тренировался два раза в день. Говорили, вот дашь результат, вот тогда будут деньги, зарплата, стипендия. Жил на тысячу шекелей, спасибо кибуцу, помогали во многом.

— Вы представляли Израиль на трех Олимпиадах. Вы несли флаг страны на церемонии открытия Игр в Пекине, в 2008 году. Благодаря вам гимн Израиля играли во многих уголках мира, тысячи людей, даже те, что зубами скрипели при звуках "Атиквы" и при виде бело-голубого полотнища со звездой Давида, вставали и отдавали честь. Вот после этого всего, после того, что есть сейчас — два вопроса. Первый, не жалеете, что выбрали греблю, а не пошли учить компьютеры, скажем? И второй: не жалеете решения почти двадцатилетней давности о репатриации в Израиль?

— Если о чем и жалею, то о том, что надо было заканчивать после Сиднея…

— На пике славы?

— Не то чтобы на пике. Просто на тот момент время было самое лучшее, как понял потом. И с финансами, и со всем. Мог тогда спокойно посмотреть вправо-влево, осмотреться, спокойно решить, как буду жить дальше.

— Отчего же не закончили?

— Спортивным чиновникам было выгодно, чтобы я не сушил весла и не прекращал выступать. Ведь я давал результат, и под меня Федерацию гребли хорошо финансировали. Вот все и говорили, давай-давай, вперед-вперед. Я и давал. А уже после Пекина (2008 год — И. Л.) эти самые чиновники со мной даже разговаривать не хотели. Какая работа, ведь это значит отдать свое место мне, чужаку?

— Объясните мне, если сможете: вот вы приходите в какой-то клуб гребной, вы, чемпион мира, призер Олимпиады, и вам говорят, нет, парень, для тебя работы. Как такое может быть? Какого же запредельного, космического уровня должен быть этот клуб, если чемпион мира, элитный спортсмен, не может найти тут работу?

— Потому что система социалистическая. И в стране, и в спорте. Сидит чиновник или какая-то там шишка в спорте. Ему не нужные грамотные сотрудники, ему нужны те, кто от него зависит и смотрит ему в рот.

— А что говорят вам, когда отказывают в работе?

— Ничего такого. Может быть, они боятся, что подсижу, что я увижу чушь, которую они творят. Хотя это видно невооруженным взглядом.

— Например?

— Вот я приехал в Израиль, в первый раз прихожу на тренировку. Чемпионом еще не был, но и сырым новичком тоже. Мастер спорта, сформировавшийся спортсмен. Знающий, как работать, как контролировать нагрузки, как разгружаться, как готовиться. Плюс, за спиной у меня было высшее физкультурное образование. Спрашиваю, как тут у вас с массажем, где можно найти хорошего массажиста. Гляжу, у людей глаза становятся круглыми, как тарелочки для стендовой стрельбы. Какой массаж? Нельзя делать массаж, после этого тебе плохо будет. Смотрю дальше. Идет тренировка детей. На воду выводят все возрасты, от мала до велика. Говорю, зачем, надо же делать разделение по возрасту, физиология, антропометрия. Опять так смотрят, что вспоминаешь стендовую стрельбу. Сейчас понимаю, что в этом есть великая идея. Приходит чиновник, смотрит, ага, на воде много народу, значит, работа идет, как надо.

— Вернемся к славе. Сидней, вы медалист, первый в истории израильской гребли, вас все любят. Кто-то из чиновников говорил тогда - парень, все у тебя будет нормально, когда закончишь, ты герой на все времена?

— Конечно. Были объятия, слова. Много слов. Мы семья, ты нам как брат. Если вспомнить все слова той поры, чай можно без сахара пить, так сладко звучало.

— Кто громче всего обещал, кто крепче всех обнимал?

— Уже не помню, тогда все обещали и обнимали. Я никого не обвиняю, нет, не думай. Все чиновники — и спорт не исключение — они люди тоже подневольные, тоже играют в игры по общепринятым правилам. Но вот Министерство спорта в целом... В стране есть всего шесть человек, что брали медали на Олимпиадах. Все хорошо устроены, и только русскоязычные спортсмены остались не у дел. Я даже попросил дирекцию Музея олимпийской славы Израиля убрать меня оттуда, чтобы не портить картину. Ведь смешно выходит, люди заходят в музей, там каждый из шести медалистов (в честь каждого отвели отдельный стенд) обращается к стране, рассказывает о себе. И я рассказываю. Так понимаю, если человек попал в музей, наверное, он что-то полезное сделал для страны. А если кто-то находится не у дел, то, наверное, лучше его убрать из музея. Стыдно же, так я понимаю.

— Кто еще не при делах?

— Саша Авербух, он хотя и не брал медали на Олимпиадах, но он один из величайших израильских спортсменов мирового уровня. Он же тоже не работает по специальности. Хотя он в прыжках с шестом был мировой величиной, опыт его уникален. Да зачем так далеко ходить за примерами? Достаточно взглянуть на кадровый состав Федерации гребли Израиля. Все люди, которые там что-то решают, их там семь человек, никто из них не знает ощущения веса весла в руке, они никогда не гребли. Ни разу.

— Сборная Израиля по гребле и каноэ, она на данный момент существует? И если существует, как это может быть, чтобы ваш опыт не пригодился хотя бы на уровне мало-мальского консультанта?

— Да ладно, что я. У нас самые ведущие тренеры уже не у дел. Мой тренер, что работал со мной в Сиднее, его выгнали из клуба. Второй тренер, Афины, Олимпиада две тысячи четвертого года, уехал в Канаду. Последний тренер, его выгнали из клуба, он ставил потом бойлеры на крышу. Три человека очень серьезного уровня, поверьте мне. Три-пять тысяч долларов, столько стоили бы услуги специалистов их уровня, если бы их, тренеров, выписали из-за границы.

— Кто из самых высших — по статусу и рангу на тот период — из израильских политиков жал вам руки и фотографировался на фоне лучшего гребца земли еврейской всех времен и народов?

— Не помню уже, многие поздравляли. У нас чиновники как собаки Павлова: знают, когда надо появляться на публике. В Афинах Лимор Ливнат к Галю Фридману на пьедестал почета запрыгнула, мы потом долго острословили по этому поводу.

— Кстати, о Ливнат. Как вы думаете, крайний в истории Израиля министр спорта и культуры отличает байдарку от каноэ, а Колганова от Эяля Голана?

— Я не знаю, что она отличает. Но давно, еще когда она была в должности, хотел поговорить с ней. Пару раз выходил на помощника. Но каждый раз он мне говорил, она вышла голосовать, она вышла туда, она вышла сюда. Раз дозвонился до ее пресс-секретаря. Попросил встречу с министром. Он спрашивает, о чем разговор будет? Я ему говорю, ну как о чем? Шестнадцать лет защищал честь страны, три Олимпиады, у меня нет ни пенсии, ни социальной защиты. Так же не годится. Я лег на операцию, из-за спорта начались проблемы со спиной. Я же не таиландский рабочий, что сезон бананы отсобирал, и все про него забыли. Вы все вокруг в министерстве получали деньги за мои победы, посты, чины. Обычный человек, если он шестнадцать лет отработает, скажем, на заводе, у него есть какие-то социальные условия, социальная защита. Он мне и отвечает: я знаю тебя, ты большой спортсмен, но министр по этому поводу с тобой встречаться не хочет.

— Извините, понимаю, что сыплю рану солью и поливаю кипящим маслом, но каковы ощущения олимпийского призера, чемпиона мира, Европы, пролившего за страну пота не меньше, чем воды в Кинерете, когда он сидит напротив чиновника службы трудоустройства и не знает, куда девать свои огромные руки?

— Что я могу испытывать? И потом, у меня были моменты в жизни и посерьезнее, и посложнее.

— Чиновники на бирже труда знают, кто вы, или для них вы обычный человек, обычный безработный?

— Думаю, что знают.

— Автографы не просили? Все-таки вас таких за всю историю страны всего шесть человек, олимпийских медалистов. Музей, опять-таки, живая легенда, иначе и не скажешь

— Да какой там автограф? Я же не футболист, хотя бы второй лиги. Этих все знают.

— Куда, на какие работы направляют лучшего гребца в истории Израиля?

— Пока мне ничего не предлагали. У меня высшее образование, мне должны предоставить работу в соответствии с этим.

— Получали ли приглашения работать по специальности из-за рубежа?

— Да, были такие предложения.

— Жалеете, что не приняли?

— Наверно, жалею. Может быть, надо было.

— Предлагали, когда были спортсменом?

— Нет, после. Но как переезжать за рубеж? Всей семьей, с двумя детьми?

— В гребле существует понятие болевого порога. Боли нет, надо грести. Каков верхний болевой порог Михаила Колганова? Есть у этого порога граница?

— В спорте большом побеждает тот, кто умеет больше терпеть. Наверно, мой порог очень неплохой, высокий.

— Кто-нибудь из друзей-олимпийцев помогает вам в сложившейся ситуации?

— Надеюсь, что Костя Развозов станет министром спорта, поможет, хотя его партия сейчас вроде как в оппозицию собралась.

— "Лицом" какой-либо партии на "русской улице" не предлагали быть в ходе предвыборных кампаний?

— Мне не надо это. Я член партии НДИ, вхожу в муниципальный совет Тверии.

С Михаилом Колгановым беседовал Игорь Литвак.

Автор: Игорь Литвак

comments powered by HyperComments