В унисон с Эрдоганом гремел Рамзан Кадыров. Глава Чечни, российского региона, обвинил Запад в двойных стандартах и призвал извиниться СМИ, опубликовавшие карикатуры на пророка Мухаммеда. Свое шествие против оскорбления пророка Кадыров проведет в Грозном 19-го января. Вот интересно будет понаблюдать за лозунгами - ведь Кадыров уже успел объявить врагами всех мусульман и своими личными врагами Михаила Ходорковского и Алексея Венедиктова, которые оправдали публикацию этих карикатур.

И совсем уж не карикатурное видеo появилось на этой неделе в интернете. "Исламский халифат" заговорил по-русски и провел казнь агентов российских спецслужб. Как-то все очень здесь страшно: головы не отрезают, банально стреляют из пистолета, но делает это - ребенок. В России ролик не комментируют, но намекают на то, что это видео могло быть постановочным, и было снято в пропагандистских целях. Вот такие видеоролики и есть главный страх Европы. И даже неважно, подлинное это видео или нет. Ведь главная цель террористов, как бы они себя не называли – "Аль-Каида", "Исламский халифат", "Боко Харам" - это, как мы и говорили, посеять страх. О столкновении цивилизаций мы поговорим с известным российским публицистом, писателем Александром Архангельским.

Дмитрий Дубов: Александр Николаевич, добрый вечер!

Александр Архангельский: Добрый вечер.

Дмитрий Дубов: Вот вы только что вернулись из Франции. После терактов. Какая там обстановка? Чувствуется ли паника среди людей?

Александр Архангельский: Ну, паники нет, я, правда, был на юге, а не на севере, я разговаривал с соседкой, вполне обычной женщиной, и она, была, конечно, не напугана. Она была возмущена. Разговаривал с Жоржем Нива, моим коллегой, он сказал, что что-то случилось необычайное. Франция объединилась поверх всех политических и идеологических разногласий.

Дмитрий Дубов: Ну а как, например, насчет исламофобии во Франции? Растет градус после последних событий?

Александр Архангельский: Да. Та же самая соседка может, переходя на полушепот, сказать: "Я не расистка, но…" Есть страх перед людьми не просто иной веры, а иных жизненных устоев с их требованиями пересмотреть французские, европейские принципы и основы, но вот такого бытового, массового расизма, мне все-таки кажется, нет.

Дмитрий Дубов: Ну, вот мы с вами журналисты. На ваш взгляд, все-таки есть или нет таких тем, которые лучше не высмеивать, не затрагивать?

Александр Архангельский: Вы задаете мне сложный вопрос, потому что как частный человек, я сам никогда не стал бы делать многого из того, что делали журналисты "Шарли Эбдо". Я сам себе не позволю, потому что я считаю, что я считаю это неправильным. Кстати, по отношению к пророку там не было уж совсем откровенного хамства, а, например, по отношению к христианской троице была карикатура совершенно запредельная по своей чудовищности. Но, как человек общественный, я могу сказать твердо: нет таких тем, ради которых можно было бы переходить к насилию.

Дмитрий Дубов: И все-таки вот, по факту, что мы сегодня имеем? Журнал, который в последнее время испытывал серьезные финансовые проблемы, продает свой выпуск миллионными тиражами. Но что больше бросилось в глаза – это воспользовавшиеся моментом пропиарившиеся политики, по-другому не скажешь. Знаете, вот все это мне напомнило, как хоронили Манделу. Когда политики, извините за выражение, фестивалили на его похоронах, забыв о поводе.

Александр Архангельский: Вы знаете, "где будет труп, там соберутся орлы". Орлы питаются падалью, вот они и слетелись. Меня они интересуют в самую последнюю очередь. Другое дело, что, конечно, совершают даже и с точки зрения этой безнравственной профессии, ошибки. Например, Обама, который обязан был полететь и продемонстрировать свою солидарность всему европейскому миру. Но это тоже не мое дело. Вышли французы. Четыре миллиона человек. Вышли те, кому очень не нравились эти картинки. Вышли те, кто не воспринимал ефрейторский юмор "Шарли Эбдо". Вышли, потому что встал вопрос: "Вы с кем?". Вы с теми, кто считает, что картинки важнее, чем жизнь? Более того, то, что убили пятерых людей в кошерном магазине, уж совсем никак не причастных, никоим образом не связанных с этими карикатурами, поставил этот вопрос вообще на какую-то бытийственную, почти библейскую глубину. Это что? Мир, где человеческая жизнь принесена в жертву чьим-то идеологическим, религиозным или иным прочим принципам? Или это жизнь, священная в своем основании?

Дмитрий Дубов: Ну вот в России, согласитесь, вряд ли можно себе представить свой "Шарли Эбдо". Более того, существует закон об оскорблении религиозных чувств…

Александр Архангельский: Что такое чувство, определить невозможно. Есть объекты, ну, например, может быть закон об особой защите объектов, имеющих общественное значение. От храмов до театров. По одним и тем же причинам не нужно "Пусям" входить на солею, и по тем же причинам не нужно православному активисту Энтео врываться на сцену МХАТа и срывать спектакль. Не потому, что там храм, а здесь театр, а потому, что это здание, имеющее повышенный общественный символический статус. А чувство – вещь неопределимая. С чувствами, пожалуйста, к доктору, к священнику, в литературу.

Дмитрий Дубов: Ну а заявление Кадырова о личных врагах, которые оскорбили ислам? Они вас не настораживают?

Александр Архангельский: Меня настораживает вообще реакция внутри России на произошедшее. Что касается Кадырова, то Кадыров трижды высказался на эту тему, трижды пригрозил выводом миллионов мусульман на улицы, один раз пригрозил расправой Ходорковскому. Но самое существенное из того, что он сказал, заключается в следующем: если нам, мусульманам, я перевожу это на более прямой язык, запрещено изображать пророка, то и вы не изображайте, не задевайте нас. Друзья мои, если мусульманам запрещено изображать пророка, мы должны свято оберегать право мусульман порока не изображать. Любой, кто потребует от мусульманина изобразить пророка, преступник. Но с какой стати я должен соблюдать правила, принятые мусульманами у себя? Так же, как мусульмане не обязаны соблюдать правила, принятые христианами и евреями. То, что говорит Кадыров, с моей точки зрения очень опасно. Я боюсь, что эта риторика в какой-то момент может обернуться и реальными действиями. А нет таких действий, которые оправданы какими бы то ни было обидными словами.

Дмитрий Дубов: Понятно. Александр Архангельский, спасибо вам за это интервью.