— Ребе! Мой муж умер, а у него не было ни одного друга, зато критиков — на каждом углу. Скажите хоть вы о нем что-нибудь хорошее.
— Ладно, — пообещал ребе.
В канун субботы встает раввин в синагоге перед тем, как читать поминальную молитву — кадиш — и говорит:
— Евреи! Все мы знаем, как тяжело сказать доброе слово за нашего Израиля Зуареца.

Все согласны, что он был сущий паскудник. Слова доброго никому не сказал, долга отдать никогда не вспомнил. Да и на общину ни копейки не пожертвовал. Но я вам скажу, евреи! По сравнению с его покойным папашей, наш Израиль — это же сущий ангел!

Этой еврейской историей я закончил десять лет назад один моих самых читаемых материалов “Наш Израиль — это сущий ангел”. Я попытался взглянуть на Израиль не как на европейскую страну, не как на часть “Западного мира”, а как на интегральную часть Ближнего Востока. Как на страну, тысячами незримых нитей связанную со своими соседями, отнюдь не защищенную от процессов и веяний, происходящих в регионе, и во всем разделяющую его судьбу.

Израильский историк Анита Шапиро писала, что в 1950-1960-х годах Израиль воспроизводил у себя модель восточноевропейского государства народной демократии. Каким бы Израиль тогда ни был, его больше нет. Уход Шимона Переса с политической сцены символизировал конец этой пьесы. С середины 1970-х главный конфликт израильского общества состоял в борьбе между американизацией (“глобальной деревней”) и арабизацией (которую в Израиле политкорректно называть левантизацией или мизрахизацией). Поскольку сегодня и США по многим параметрам напоминает страну глубокого третьего мира, то и арабизация, и американизация превратили Израиль в типичное ближневосточное государство, причем далеко не самое худшее из них.

Человеку, знакомому только с “европейскими демократическими ценностями”, что бы это не означало, странно слышать про “еврейский характер государства”, который в Израиле попытались сейчас законодательно закрепить. Но это совершенно нормально среди арабских и исламских республик наших соседей. “Арабский характер” закреплен в конституции Сирийской Арабской Республики, Арабской Республики Египет и т.д. У большинства наших соседей, как и в Израиле, религия не отделена от государства. У многих наших соседей, в точности как в Израиле, различные этнические и религиозные общины разделены между собой и их привилегии закреплены в законодательстве.

Вдумчивые исследователи еще в 1970-х годах предсказывали израильскому еврейству путь развития по типу евреев Иберии, интегрировавшихся в мире своих арабских и берберских соседей и перенявших мусульманские традиции. Об этом писал в нашумевшей свое время “Священной цепи” израильский историк Норман Е. Кантор. Его книги не наделали большого шума, потому что укладывались в схему борьбы постсионизма с неосионизмом, не содержали провокации, как, к примеру, книги Шломо Занда, не отрицали право на самоопределение евреев.

Многие израильтяне уже в 1970-е прекрасно понимали, что география — это судьба. Однако мы крепко верили, что евреи — исключение — и продолжали полагаться на мацав, что на иврите значит “ситуация”. Много раз я слышал, что “евреи тут ссорятся, но война держит нас всех вместе”. “Не беспокойся, — говорил мне бывший офицер Пальмаха Арье Дорфман, — Пока вокруг враждебные арабы, мы сохраним свое уникальное еврейское государство со всеми его социальными достижениями и не передеремся тут между собой”.

Арье Дорфман воевал в интербригадах в Испанскую гражданскую войну под именем Лео Бауэр. Он и его поколение верили, что израильский социализм, общественное равенство и высокий уровень социальной защиты безо всякого особого законодательства обеспечивают еврейский характер государства Израиль, мир в отношениях между различными еврейскими общинами и группами, а также центральную роль в обеспечении исторической будущности еврейского народа. “Общественное жилье, всеобщее медицинское обеспечение, субсидирование продуктов питания и еврейский труд — это еврейский фундамент в государстве Израиль, — говорила мне музыкант и режиссер Наоми Полани где-то в конце 1970. — Наша задача — построить художественную и эстетическую надстройку”. Наоми Полани и другие сионистские артисты и художники создали замечательную и оригинальную израильскую эстетику, почти уничтоженную глобализацией и арабизацией.

Для переживших Холокост и видевших, как за несколько лет почти полностью исчезло говорившее на идише ашкеназийское еврейство, обеспечение будущего еврейского народа была очень важным элементом идентификации. Израильская пропаганда представляла Израиль как оплот и гарант сохранения всего богатства еврейских традиций. Сегодня израильские лидеры и пропаганда неустанно твердят о том, что вот-вот иранские ядерные ракеты посыплются на голову и устроят еврейскому государству “ядерный холокост”. Так что тогдашние заявления о незыблемом гаранте еврейского будущего могут вызвать лишь ироническую усмешку. Да и представить себе тогда было немыслимо, что ракеты будут падать в израильском тылу, в Тель-Авиве, Иерусалиме или Беэр-Шеве. Вот только старинного умения смеяться сквозь слезы в Израиле все меньше и меньше.

Разговор с Арье Дорфманом, который был тогда партийным деятелем МАПАМ (нынешняя "Авода"), происходил в 1979, когда его партия уже потеряла власть, профсоюзы стремительно теряли свое влияние, а новое правое правительство обещало превратить Израиль в “Швейцарию Ближнего Востока”. С тех пор Израилем рулили свободнорыночные фундаменталисты, которые многократно подвергали израильтян “шоковой терапии”. Правые в этом вопросе ничем не отличались от левых. Право-левая элита ликвидировала мединат реваха — государство социального обеспечения. Из одного из наиболее развитых в смысле социального равенства государств, куда приезжали со всего мира перенять опыт социального обеспечения, Израиль превратился в страну с уровнем общественного неравенства, уступающим лишь США. Израильско-палестинский конфликт стал удобным прикрытием для массовой приватизации национального достояния в пользу приближенных к власти элит.
Швейцарии не получается у нас не только экономически. Страх, что “мы тут передеремся между собой, как только наступит мир с арабами” является одним из мощных факторов, делающих невозможным окончание оккупации. Израиль, к тому же, типичное общество иммиграции, построенное по принципу очереди — кто последний пришел, последним получает. И чем дальше в хвосте очереди, тем больше страха, что если закончится оккупация, то “нас сделают арабами” — крайними.

Интересно, что израильская пропаганда-асбара все больше и больше пытается продать на Западе именно эту идею: Израиль, конечно “единственная демократия на Ближнем Востоке”, часть Западного мира, “самая этичная армия”, форпост в “войне цивилизаций”. Однако относиться к нам надо так же, как к другим “форпостам”, различным диктатурам и тираниям, которые Западный мир, и особенно США, поддерживали и поддерживают, не требуя соблюдения самых элементарных прав человека и демократических норм. Стало все легче убедить в этом людей в неолиберальном глобализированном мире, где от всех либеральных свобод остается лишь свобода угнетать других людей ради барыша.

Оригинал публикации

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта