Одни утверждают, что он лишь законодательно закрепляет то, что оговорено в Декларации независимости. Другие говорят, что еврейская составляющая в определении государства Израиль уже давно подчинила себе демократическую, а арабское меньшинство и без того дискриминируется в самой жесткой форме, и посему это всего-навсего “новое название застарелой и перманентной ситуации”. Именно так озаглавлена статья израильского журналиста Ноама Шейзафа, который пишет: “Я убежден, что палестинцы крайне напуганы “Национальным законом”. Теперь, когда их будут останавливать на блокпостах, врываться к ним в дома посреди ночи или бросать их детей в тюрьму на два года, это будет делаться не именем демократического и еврейского государства, а именем государства еврейского и демократического. Исключительно в этом порядке, и ни в коем случае не наоборот”. Большинство же людей в Израиле вообще не в курсе, о чем идет речь, так как заняты борьбой за выживание, и им нет дела до законодательной казуистики.

А между тем, в истории государства Израиля наступает переломный момент. Ситуация острой шизофренической “еврейско-демократической” раздвоенности, в которой оно пребывало на протяжении десятилетий, близка к тому, чтобы окончательно разрешиться. Но разрешиться в направлении противоположном исцелению. Ведь, как известно, из состояния шизофрении есть только два выхода — обретение связи с реальностью или же полное и беспросветное погружение в мир болезненных фантазий, при котором пациент становится совершенно неуправляемым извне. И судя по всему, Израиль в лице своего правительства решительно избрал второй вариант.

Почему? Посудите сами. В законопроекте (во всех трех его вариантах) сказано, что “право на национальное самоопределение в государстве Израиль закреплено исключительно за еврейским народом”. Никто, однако, не потрудился объяснить, что же такое “еврейский народ”. Ведь в Израиле принадлежность к нему определяется по Галахе. Значит, речь идет о религиозной общности. Но как же быть тогда со светскими евреями, чье еврейство определяется “по крови”? И если еврейство — не религиозная, а этническая общность, то тогда не было бы никаких причин отказывать в праве на репатриацию принявшему христианство еврею Освальду (Даниелю) Руфайзену в 1960 году. А также многими годами позже другим его собратьям “по крови”, имевшим наивность признаться в том, что они исповедуют другую религию. То есть единственным полномочным распорядителем воли государства объявляется фантомный коллективный субъект, сущность которого не определена даже приблизительно.

Далее в законе говорится о том, что все граждане Израиля обладают индивидуальными правами. Заметьте, не правами общими для всех граждан, а именно “индивидуальными” правами. И опять же — широчайший простор для толкований, поскольку никто не прояснил, где проходит грань между “индивидуальным” и “коллективным”. Еврейское религиозное право объявляется источником любого законотворчества. А так как в Израиле действует прецедентное право, то в отсутствие прецедента судьи должны будут обращаться к религиозному своду законов — Галахе. Кульминацией же является принцип, согласно которому позволительно нарушать права человека, закрепленные в основных законах, если это “соответствует ценностям государства Израиль, служит достойным целям и не превышает требуемой меры”. В чем заключается эти “ценности”, что такое “достойные цели” и какова “требуемая мера” — это уже оставляется на усмотрение облаченных властью нарушителей прав человека. Вне всяких сомнений, они преподнесут свои действия в максимально благовидной обертке. В какой именно, это уже неважно. Главное — допустимость нарушения гражданских прав отныне будет законодательно закреплена.

Оставим в стороне тот факт, что Декларация независимости Израиля, к которой апеллируют сторонники этого закона, не имеет законодательной силы и носит сугубо декларативный характер. Важно другое: любой, кто потрудится сравнить эти два документа, заметит существенные различия. В Декларации говорится о “праве еврейского народа быть хозяином своей судьбы в своем государстве”, а не об исключительности его права на самоопределение. При этом гарантируется соблюдение не “индивидуальных”, а “гражданских и политических” прав всех без исключения граждан. Нет и намека на допустимость нарушения этих прав во имя каких бы то ни было целей. И, конечно же, “еврейское право” не упоминается ни единым словом.

Так зачем же потребовалось проталкивать основной закон, столь явно идущий вразрез с замыслами создателей государства и навевающий четкую ассоциацию с оруэлловским “все равны, но некоторые равнее”? Обозреватель Арик Эльман, к примеру, утверждает, что у этого закона лишь одно предназначение — обеспечить наличие в Израиле подавляющего еврейского большинства. Причем, в том числе и ввиду трогательной заботы о тех, кто не удостоился принадлежности к этому избранному большинству. Ведь “как-то так получается, что свободнее всего арабам-мусульманам живется в тех странах, где они в меньшинстве”. С этим утверждением трудно не согласиться, если говорить о мусульманах. Разумеется, не хотелось бы жить в условиях господства Шариата, как и в государстве Галахи. Так не лучше ли способствовать искоренению любого религиозного мракобесия, как иудейского, так и мусульманского, а не руководствоваться принципом “пока у нас есть свой дракон, никакой другой дракон нас не тронет”. Но главный вопрос, каким образом этот законодательный акт закрепит еврейское большинство на практике?

На сегодняшний день евреи в Израиле составляют около 70% от общей численности населения, и их процент хотя и медленно, но верно уменьшается. Эта тенденция, по всей вероятности, сохранится, учитывая масштабы еврейской эмиграции из страны и тот факт, что темпы прироста населения у арабов по-прежнему намного выше, чем у евреев. Так что же повелевает нам делать в этой непростой ситуации “Национальный закон”? Неужто обратиться к известному историческому опыту и принять меры по уменьшению численности не еврейской популяции? Впрочем, а почему бы и нет? Ведь это соответствует ценностям государства и служит достойной цели — сохранению его еврейского характера.

Не знаю, как вам, а мне становится жутковато при чтении этого законопроекта, претендующего на то, чтобы стать фундаментом государства, на территории которого я живу и собираюсь продолжать жить. Да, нарушения прав человека в Израиле происходили и раньше. Но, по крайней мере, в пределах “зеленой черты”, властям приходилось прилагать значительные усилия для удержания демократической маски так, чтобы из-под нее не выпирали слишком уж явно репрессивно-националистические клыки. Отныне надобность в этом отпадает. Простой пример: более года тому назад разразился скандал. Мэр Нацрат-Илита провозгласил, что намерен ограничить арабское присутствие в городе и запретить строительство арабской школы, поскольку это грозит подорвать еврейский характер вверенного ему населенного пункта. Тогда не только арабские депутаты Кнессета, но и многие евреи осудили его позицию, что даже заставило его выступить с оправдательной статьей в газете “Ха-Арец”. Сегодня ему не потребовалось бы оправдываться. Продвигаемый правительством Нетаниягу основной закон, согласно которому “еврейство превыше всего”, подводит прочную законодательную базу под такую “расово-ориентированную” политику.

При этом от демократии не остается камня на камне, так как, вопреки распространенному мнению, демократия — это вовсе не власть большинства, а, напротив, конституционная защита меньшинств от произвола тех, кто находится в большинстве. Речь идет о меньшинствах именно как коллективах, обладающих неотъемлемым правом на самоопределение, будь то религиозных, культурных, политических или сексуальных. Сохранение индивидуальных прав в отсутствие прав коллективных, отчуждаемых именем титульной общности, ведет прямиком к одному весьма иллюстративному документу, который как-то попал ко мне в руки: квитанция о возврате налогов, присланная узнику концлагеря Дахау.

Возврат по ошибке высчитанных налогов — индивидуальное право любого человека, вне зависимости от того, ариец он или нет. Но если он принадлежит к коллективу, лишенному каких-либо прав и позиционируемому как угроза государству, то, в конечном счете, он оказывается в концлагере. При этом его индивидуальные права продолжают неукоснительно соблюдаться. И сколь бы абсурдным сегодня не казался нам этот документ, в свое время он являл собой олицетворение законности.

Аналога той дичайшей ситуации, которая сложилась в Израиле и теперь на пути к тому, чтобы быть закрепленной в виде основного закона, вы не найдете нигде в цивилизованном мире. Француз — это обладатель французского паспорта, и любой, кто попытается это оспорить, моментально поставит себя вне консенсуса. Даже крайне правые партии, такие, к примеру, как Национальный фронт, говорят исключительно о культурном и языковом единстве, но не о доминировании какой-либо закрытой этнической группы над всеми прочими.

Разница принципиальная, так как и с точки зрения Марин Ле Пен человек, обладающий французским гражданством, свободно говорящий на французском языке и ориентирующийся во французском культурном пространстве, является стопроцентным французом, кем бы он ни был по национальности. То же самое и в других европейских государствах, за исключением разве что Косово. По мере того, как от Израиля отворачивается весь либерально-демократический мир, ему все чаще приходится искать контактов с Россией, которая в последнее время становится таким же общемировым изгоем. Но и там президент Путин еще в 2003 году заявил, что выступающие с лозунгом “Россия — для русских” — это “либо непорядочные люди, которые не понимают, что говорят, и тогда они просто придурки, либо провокаторы”.

Трудно отделаться от ощущения, что столь брутальный демарш нынешнего правительства, противоречащий всем нормам демократии и чреватый разрывом с цивилизованным миром, служит лишь одной стратегической цели — созданию плацдарма для расправы над инакомыслящими и противниками существующего режима (разумеется, если отвлечься от сиюминутных интересов, связанных с предстоящими выборами в "Ликуде"). По отношению к оппозиционным силам в еврейской среде, скорее всего, расправы не в буквальном, а лишь в переносном смысле — в виде увольнений, затыкания ртов и экономических санкций. И в самом буквальном смысле по отношению к бунтующему арабскому населению.

Однако нужно понимать, что неизбежен “эффект парового котла” — сила сопротивления арабского меньшинства будет лишь возрастать по мере усиления давления на него. Национал-патриотическая и расистская истерия, охватившая Израиль в последнее время, вкупе с принятием основного закона, подводящего под нее законодательную базу, приведет к тому, что сегодняшние очаги насильственного сопротивления перерастут во всеохватывающий пожар, потушить который будет уже невозможно.

Так спросите себя, стоит ли таких жертв идеология избранности определенной группы людей за счет отторжения и унижения всех прочих групп, обитающих вместе с ней в одном государственном пространстве. И есть ли смысл рядить эту идеологию в строгие и благопристойные одежды законности, если эти одежды все равно рано или поздно превратятся в позорные лохмотья, которые всем нам придется носить до конца наших дней.

Оригинал публикации

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта