Еврейские беженцы Донбасса
Утопающий в зелени интернат “Алюмим” на берегу реки Тетерев особенно пасторально выглядел накануне субботы. Охранник уже поджидал нас и направил к администратору Людмиле Викторовне Андреевой, которая первым делом предложила отведать с дороги кошерного обеда: “Пообщаемся в столовой”.
Раввин Йехиэль Экштейн с детьми-беженцамиРаввин Йехиэль Экштейн с детьми-беженцамиЛЮДМИЛА АНДРЕЕВА В интернат беженцы приезжают на несколько дней, пока мы не найдем им квартиру. Эти люди пережили ад, многие из них с маленькими детьми. Мы стараемся дать им возможность отвлечься, отдохнуть. Вчера они ездили на экскурсию в Винницу, любовались знаменитым фонтаном. Сегодня посетили Музей Королева в Житомире. А в самом начале, когда приезжал раввин Экштейн, устроили для детишек мини‑луна‑парк.
После обеда переходим в конференц‑зал, где встречаем только что приехавшую Елену Григорьевну Ярыльченко, директора пансионата “Симха” при синагоге Луганска.
ЕЛЕНА ЯРЫЛЬЧЕНКО В мирное время наш пансионат работал для детей из малообеспеченных и неблагополучных семей, а когда начались боевые действия в Луганской области, раввин Шолом Гопин предложил открыть программу “Теплый дом”. С 10 июня у нас заработала кухня и люди начали приходить обедать и общаться. Примерно тогда же поступили первые просьбы от жителей области помочь им укрыться от снарядов в безопасном месте. Мы разместили у себя 18 человек из Кондрашовки и пригородов Луганска. В начале июня в Луганске начались бои, а детям нужно было идти на экзамен. Даже не знали, как быть. Взрывы, автоматные очереди, рев самолетов… На один экзамен они всё-таки съездили, но в тот же день детей распустили по домам. Со 2 июня наш район, в котором нет никаких воинских подразделений, постоянно подвергался обстрелам и налетам.
ЕФИМ ДЖУРИНСКИЙ А кто стрелял?
ЕЯ Кто ж знает? И те и другие “ведут огонь по боевым позициям”. С июля мы ночевали в подвале пансионата: наверху уже нельзя было находиться. Разложили матрасы и ночью спали на них. В последние дни все происходило внезапно: тихо, вдруг выстрел, где-то на расстоянии 1–2 км, потом свист и минуты через три взрыв. Стреляли из минометов по жилым кварталам, больницам, школам, учреждениям…
ЕД Значит, вы давно уже не живете дома?
ЕЯ Я жила на работе. У меня же там люди… Надо их накормить, “организовывать быт”. С продовольствием тяжело, магазины пустые. Какое-то время спасали запасы круп, муки, овощей, яиц. Даже прикупили какое-то количество мяса. Когда вырубилось электричество, мясо и скоропортящиеся продукты нужно было срочно готовить. В первых числах августа, перед самым нашим отъездом, света не было во всем Луганске. Хорошо, что один наш волонтер умел заряжать аккумуляторы. У нас ведь и детишки жили. Девчонки 6 и 10 лет, мальчишки 6–7 лет и совсем маленькая девочка 3 лет. Она все говорила: “Вот бэтээры лягут спать, да, Григорьевна, и я выйду на улицу, правда?” Эта девочка сейчас, слава Б-гу, в Израиле. Пока передвижение по городу было безопасным, к нам приезжали люди обедать. Потом остались только проживающие. На Солнечном погибла семья из общины — мама с дочкой. Переходили дорогу, рядом разорвался снаряд. Погибли 15 человек. Ребенок пятилетний остался сиротой. В синагоге женщина одна работала, ее маме 75 лет, она инвалид, без ноги, инсулинозависимая. Инсулин должен храниться в холодильнике, а холодильники не работают. Взять лекарство негде, больницы закрыты, врачей не найти. Даже не знаю, как они там сейчас…
ЕД Мечтаете вернуться домой?
ЕЯ А где нам жить? Мы там родились.
ЕД Ваша семья здесь?
ЕЯ Муж здесь. Младший по программе в Израиль уехал еще в январе, старший — в Черкасской области. Прошлым летом в городе отремонтировали много школ, а сейчас они стоят с выбитыми стеклами, стены изуродованы шрапнелью… Украинская и русская гимназии рядышком стояли, теперь развалины от них остались, чтобы никому не было обидно. Новая больница теперь черная и без стекол. Идешь по городу — страшно становится. В центре я давно не была: стреляют непонятно откуда, кто и в кого. Но наши люди научились различать по звуку минометы и “Грады”. Это называется “слушать улицу”. Стою на кухне, готовлю и “слушаю улицу”, надо ведь, покуда летит снаряд, понять: бежать в подвал или нет.
ЕД А как вам удалось выехать?
ЕЯ Помогла христианская организация “Эзра”. Приехали к нам со списками, знали, что из пансионата нужно забрать евреев. Наверное, наш раввин обращался к ним за помощью. Машинами вывозили сначала до поселка Счастье, потом на Киев курс взяли. Проезжали блокпосты ополченцев и украинской армии. Они проверяли документы и пропускали. Предупреждали только, что ехать надо аккуратно, по колее, потому что дороги могут быть заминированы.
ЕД Был стресс?
ЕЯ Некогда было стрессом обзаводиться. Главная задача — накормить людей. У нас “на вооружении” электродуховки были, а тут — ни света, ни воды… А у меня 14 человек, вот и начался мандраж, или стресс по-медицински. Если б воду не отключили, я, может быть, и не уехала бы. Людей отправила бы, а сама осталась с теми, кому не посчастливилось уехать. Им ведь тоже помощь нужна. Когда мы уезжали, в нашем районе трубу нашли. Не знаю, что за труба и что за вода, но за ней очереди выстраивались километровые. Наверное, Б-г уберег нас, что обошлись мы без инфекционных заболеваний. Если коротко сказать — украинским властям надо освободить территорию, вот они и бросают сюда армию… Много солдат в наших краях полегло, жалко всех. И ведь непонятно, за что люди гибнут.
К нам присоединяется семья из Кондрашовки, одна из тех, о которых рассказывала Елена Григорьевна. Виталий Горюнов и его сыновья Давид, Даник и Денис. Дети усаживаются за большим столом, и зал сразу наполняется детским гамом. “Денис, приехав сюда, первым делом спросил, где тут подвал, в котором можно укрыться от бомбежки. А у них тут нет подвала, — смеется Виталий. — Когда улицу Островского полностью разбомбили, в нашем доме снесло дымоход взрывной волной, вот мы и переехали в пансионат. Ночевали в подвале и даже шабат там встречали…”
ДАВИД ГОРЮНОВ, старший сын В Станице за один час зарядки мобильного телефона берут 50 гривен.
ЕД А как с продуктами?
ДГ Колбаса за два дня до нашего отъезда продавалась в три раза дороже и сигареты тоже.
ВИТАЛИЙ ГОРЮНОВПравда, ополченцы гоняют спекулянтов за это.
ЕД Говорят, мародеры у людей машины отнимают?
ЕЯ Существует такая организация у ополченцев, “Бэтмен” называется, что-то вроде милиции. Она следит за порядком. У нас в районе была семья, из которой они забрали брата главы семьи. Через несколько дней он вернулся. Поел, помылся, сел в кресло и умер…
ВГ Ходить без паспорта у нас нельзя. Сразу заберут, живым можешь не вернуться.
Мы выходим во двор, Даник и Денис достают самокат и катаются по очереди, наслаждаясь непривычной тишиной. С группой беженцев из Луганска мы идем к берегу Тетерева для общей фотографии, а тем временем на стадионе собираются ребята из Донецка.
ШАУЛЬ МЕЛАМЕД, Донецк, 35 лет, программист В начале Майдана я верил в единую Украину. Хотелось, чтобы мирным путем все разрешилось. Когда грянули события в Крыму, мы боялись, что и у нас то же самое будет. В особенности после того, как начались протесты под руководством маргинальных личностей, широко известных в Донецке. Организация “Донецкая республика” существовала со времен Оранжевой революции. Члены ее тогда активно проявили себя как антиеврейские пропагандисты. А уж когда они опять выплыли, да еще во главе 10‑тысячной толпы, громившей город, нам было очень не по себе.
ЕД Были и в этот раз антиеврейские выпады с их стороны?
ШМ На этот раз у них антиеврейская риторика слетела. Этими людьми кто-то управляет. Не буду говорить, кто и откуда. Сегодня мало кто помнит, как они стояли на площади Ленина в центре Донецка в 2004 году. Установили палатки, вокруг плакаты за референдум о статусе русского языка, антисемитские лозунги. Была еще история с листовками на Песах. К синагоге пришли люди, раздававшие листовки об обязательной регистрации евреев за 50 долларов. Но это была явная провокация против ДНР. Листовки даже фигурировали в уголовном деле. ДНР тогда еще числилась в организациях антисемитского толка.
ЕД Тем не менее их поддержали на референдуме…
ШМ По мне, голосование было продиктовано страхом. Накануне произошли два события: 2 мая в Одессе, 9 мая в Мариуполе, а 11 мая референдум. Все это подтолкнуло людей. Если у работающих пенсионеров, людей, рожденных в СССР, ДНР раньше не имела поддержки, то после 9 мая и они пошли на референдум.
ЕД Хотите вернуться в Донецк?
ШМ Я коренной дончанин, Донецк — моя родина. Хотелось бы вернуться в город, который мы привыкли видеть, но я понимаю, что на данном этапе это нереально.
МИША МЕЛАМЕД, сын Шауля, 12 лет, школьник. У нас Управление железной дороги рядом со школой находится. Когда начался его захват, нас вывезли оттуда. За несколько минут до конца урока зашли автоматчики в масках и всех отпустили, сказали: это вам подарок, дети. В конце мая, когда захватывали аэропорт, моя младшая сестра первый класс заканчивала, их всех тоже отпустили из школы. Несколько раз самолеты пролетали на форсаже, низко — прямо над домом. А еще я видел, как люди в масках и с рюкзаками листовки у синагоги раздавали.
ЯРОСЛАВА ФИЛИПЕС, Донецк, 21 год, молодая мама, домохозяйка. Мы надеялись, что Донецк, миллионный город, не тронут. Когда договорились о перемирии, верили, что все закончится, что они прекратят войну за власть, оставят мирных людей в покое. Но этого не случилось. Засыпаем — взрывают, просыпаемся — взрывают. На горизонте видели, как поля горят, хлеб… Надеемся, отсюда поедем не в какой-то “другой город” как беженцы, а к себе домой. У нас в Донецке частный дом. Там остались собака и кот, за ними соседка ухаживает. Она старая, смерти не боится. По дороге сюда мы проезжали блокпосты ДНР с ополченцами. В принципе, люди они спокойные, вели себя неагрессивно, никого не трогали, никто ничего не отбирал. С мародерством нам сталкиваться не приходилось.
Нашему сыну три с половиной года. В первое время, когда война началась, он прятался под одеяло, говорил: “Стреляют? Стреляют!” Вроде бы маленький, но все понимает. Наш детский сад в Донецке работал до последнего, ходили три ребенка, только в конце июля его закрыли.
ЛЮДМИЛА, свекровь Ярославы Жалко, что гибнут простые люди, поскорее бы они договорились меж собой, чтобы дети, показывая газету, не говорили мне: “Смотри, бабушка, война!” Вчера мы были в Виннице. Там у фонтана была экскурсия для раненых украинских солдат, они на инвалидных колясках, без ног, без рук. Ради чего пострадали? Получается, приехали убивать нас, а мы вот стоим и их жалеем.
Мы разговаривали с людьми разных профессий и политических взглядов, светскими и религиозными, молодыми и постарше. Всех их объединяет одно: понимание абсолютной нецелесообразности братоубийственной войны на Донбассе и желание поскорее вернуться в родные места. Услышат ли их те, кто развязал эту бойню?
P. S. Пока готовилась статья, в школу-интернат привезли 40 беженцев из Мариуполя.
Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта