Но вне зависимости от того, истинна эта информация или нет, горю от стыда, ибо вынужден задать себе такой вопрос: а не было ли в глубине моей души, пусть в самом отдаленном уголке, пусть на одно лишь мгновение, чего-то такого, что вспыхивало бы пеной кровожадной мести?

Нет-нет, не сожжение ни в чем не повинного подростка, не убийство своими руками, не вид крови врага... ничего конкретного, упаси Бог.

Но сама абстрактная жажда мести, пусть очищенная от представления воплощенности и, конечно, недопустимая на деле...

Не было ли ее во мне в те долгие дни и ночи неизвестности или в момент раскрытия очевидного? Нечто вроде мимолетной фантазии, требующей немедленного отмщения, нечто вроде ударившей в голову одержимости — мгновенной, мимолетной, пусть легко обуздываемой и излечимой размышлением?

Горю от стыда, не имея ответа на этот вопрос или не смея получить его.

Горю от стыда, ибо пытаюсь перебить этот вопрос другим: а может ли мать при виде истязаемых детей, не впиться зубами в глотку истязателя, разорвать его в клочья? Или: а может ли брат при виде умерщвленного брата не жаждать мести?

Да и правильно ли быть настолько разумным, чтобы не жаждать этой самой мести?

Горю от стыда, ибо не знаю, должен ли я гореть от стыда...

Знаю, что что-то здесь не так, что-то очень неправильно. Но где "здесь"? Вот в этом конкретном случае, в этом конкретном убийстве (если принять официальную версию) — точно все не так.

И с истерикой левых пацифистов точно все не так, и с "правыми" попытками оправдания точно все не так.

Ну а со мной самим — где не так и что не так, а?..

Оригинал публикации

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта