Андрей Кожинов, военный корреспондент 9 канала, на этой неделе вернулся из Украины, откуда передавал информацию о ситуации и для других израильских СМИ. В интервью для интернет-издания ICE Андрей описал ситуацию в регионе, похожем на "горячую точку", а также неприятные ситуации, напоминающие "армейские времена".

Только вернувшись из поездки на Крымский полуостров в конце минувшей недели, Андрей Кожинов понял, — через что он прошел там. Несмотря на опыт работы в зонах военных конфликтов, будь то Ливан или Рафиах, этот опыт не был похож ни на что виденное прежде.

Как присоединяются к строю украинских военных, бросивших свое оружие и марширующих мимо российских вооруженных солдат? Об этом не думают. Просто идут и делают. Как понять — кому здесь можно доверять и какова роль СМИ в войне, разгорающейся на Украине и в Крыму?

Первый раз Андрей Кожинов был командирован на Украину в декабре, когда все только начиналось. В феврале, через день после его прибытия произошел массовый расстрел на Майдане (площади Независимости). "Я там был меньше недели, чтобы подготовить фильм, — рассказал Андрей по возвращении в Израиль в интервью ICE. — Вернулся домой в субботу. И уже на исходе субботы мне сказали — ехать снова. А на прошлой неделе я был в Крыму".

ICE: Как готовятся к таким поездкам?

Андрей Кожинов: Сразу же, когда собираешь вещи, ты звонишь тем, кого знаешь. Решение об этой поездке было принято в 23:00, когда еще даже билетов не было. А в 02:00, когда только собрал чемодан, тебе уже звонят: "Это гостиница, постарайся приехать".

ICE: "Постарайся"?

Андрей Кожинов: Потому что ничего не известно. В ту же ночь с субботы на воскресенье там закрыли воздушное пространство. Мы уже должны были приехать в Киев, но в конце концов воздушное пространство снова открыли, и мы вылетели туда.

ICE: Ехали на машине? Это очень опасная поездка, разве нет?

Андрей Кожинов: 2 канал отправили в Одессу Охада Хамо. Они пытались проехать на автомобиле на полуостров и были атакованы на блокпосту. Их увидели оснащенных бронежилетами и касками. Мы спрятали свои бронежилеты и каски в сумках. Не стоит это светить. Ты понимаешь эту ситуацию. В предыдущую поездку в Киев мы сняли бронежилеты в последний день, потому что уже не было опасности. Передвигаться в бронежилете и каске трудно.

ICE: То, что у вас надпись "PRESS", не помогает?

Андрей Кожинов: Мы наклеили "TV" на каски, но это ни на кого не производит впечатления. В Крыму, если ты ходишь в бронежилете, то сразу же притягиваешь нежелательное внимание.

ICE: А когда вы использовали средства защиты?

Андрей Кожинов: Один раз, 4 марта, когда мы шли с украинцами мимо расположений российских солдат в аэропорту Бельбек. Это не было запланировано. Мы проснулись в 3 утра и собрались ехать на другую базу. Съемочная группа, выехавшая чуть раньше нас, застряла на блокпосту, установленном казаками, которые вели себя очень агрессивно и не позволили нам проехать. А тут мы увидели в Твиттере, что жены украинских офицеров собрались вокруг костра возле другой базы, в 80 километрах от того места, где мы были.

Туда мы прибыли примерно в 6 утра, и увидели их там, вокруг костра. В 8 утра началось построение. Командир вышел и сообщил: "Я только что принял решение пройти маршем, без оружия, на аэродром. Кто со мной, тот со мной. Кто нет — я не буду его осуждать".

ICE: Так что же произошло?

Андрей Кожинов: Все выстроились в колонну и пошли строем, а мы с ними.

ICE: Вот так, без колебаний? Это же самоубийственная задача!

Андрей Кожинов: Мы рискнули. Когда я увидел одного из офицеров, сдающего оружие, я спросил его — зачем вы это делаете, это же самоубийство. И он мне ответил: "Тактически это верно. Сейчас посмотрим, каковы эти русские".

ICE: Вот вы на месте решаете маршировать вместе с украинцами — и не консультируетесь с редакцией?

Андрей Кожинов: Нет. Не было возможности. В то же утро у меня было телефонное интервью с Ynet, и я сообщил им все по ходу марша. Я не помню, говорил ли я с кем-то, может быть, только на самом аэродроме. Мы выбежали наружу, — оператор Ролан Новицкий и я, — забрав только бронежилеты. Каски оставили.

Ролан Новицкий

ICE: Что происходит в такие моменты? Не думают? Дают адреналину выветриться?

Андрей Кожинов: В такие моменты ты не думаешь. Об этом задумываешься только потом, дома. Я до сих пор от этого не избавился. Физически я в Израиле, но в голове я все еще там.

ICE: ОК. Что произошло в Бельбеке?

Андрей Кожинов: Мы маршируем вместе с украинцами — это действительно сюрреалистическая картина. Солдаты тоже понимали, что это самоубийство. Они идут туда строем, а мы, СМИ, рядом с ними. С нами были корреспонденты 2 канала, Аншиль Пепер из "Гаарец" и другие. И вдруг стрельба. Я рефлекторно опустился на колено. Только потом я понял, что сделал то, чему меня учили на КМБ — я встал в оборонительную стойку. А потом заметил, что украинцы тоже присели.

"Это все направлено на нас", - так прокомментировал эти фото Ролан в своем блоге.

До этого момента они пели русские песни, знакомые обеим сторонам со времен Второй мировой войны — которые знает каждый русский, но в тот момент они стали петь гимн Украины. Появился командир и начал кричать в сторону русских, а русский солдат кричит, что он начнет стрелять по ногам. И тут ты понимаешь, что человек стоит с направленным на тебя пулеметом, а потом еще достает РПГ.

ICE: В кого они целились?

Андрей Кожинов: Украинский (офицер) начал переговоры с русскими, чтобы вернуть украинских солдат на свои места на аэродроме. Мы были там 6 часов. Вдруг я заметил, что мой оператор прилег и заснул прямо на земле. А поодаль — солдат с автоматом. Это был полный сюрреализм. Ты понимаешь, что вокруг на позициях к чему-то готовятся. Украинский командир, громогласно заявивший, что тут канал ATR, который все транслирует в прямом эфире, спас их.

Все это время мы находились там и уже должны были передать материалы в редакцию, а переговоры между украинским и русским командиром все шли. И тут украинский командир возвращается и говорит: "У нас крайний срок до 12:00, сложиться".

ICE: И?

Андрей Кожинов: После этого русские получили приказ стрелять на поражение. В конце концов они пришли к соглашению, что украинцы будут патрулировать аэродром вместе в русскими, но без оружия. Это было дикое зрелище.

ICE: И как же вы передали материалы?

Андрей Кожинов: Я по ходу дела позвонил Атилле Шомфавли из Ynet, ворвался в эфир и сказал: "Поднимайте меня!". И только потом это прошло. Мы должны были добраться до столицы, что в 70 километрах оттуда, чтобы найти Интернет, но тут есть блокпост из местных, и я боялся, что заберут материалы. Только добравшись до Киева, я написал СМС жене, что со мной все в порядке.

ICE: О чем вы тогда подумали?

Андрей Кожинов: Тогда — ни о чем. Это сваливается на тебя со всей силой потом. Сознание говорит тебе, что ты не пойдешь туда, потому что там опасно. Но это значит быть в нужное время в нужном месте, и это вопрос удачи.

Я на связи с офицером (см. иллюстрацию), с его женой и офицерами штаба. Для меня это важно. У меня столько визуального материала, и мне важно показать эту точку зрения. Мне трудно эмоционально отключиться. Ты понимаешь, что у них там нет будущего и это трагедия вооруженных сил. Как мы после выхода из Ливана бросили там ЦАДАЛ, — они не ЦАДАЛ, но этих украинских солдат бросили в Крыму. У них нет приказов, им сказали — решайте сами.

ICE: Это тянет на фильм.

Андрей Кожинов: Я постараюсь его сделать.

ICE: Жены офицеров вокруг костра, украинские женщины с цветами в Международный женский день, переговоры перед камерами — это ли не война образов? Однажды так началась мировая война.

Андрей Кожинов: Неверно, что это лишь война СМИ. Реальность на местах не так проста. Никто не знает, что может случиться. СМИ схватывают кульминацию всех этих событий, и это естественно. Сейчас там нет стрельбы, но есть напряжение. Это отражается в российских и западных СМИ. Но российские средства массовой информации — это не СМИ, это пропаганда. Западные СМИ пытаются показать все стороны, но сталкиваются с трудностями, исходящими со стороны местного населения. Русские понимают в использовании СМИ и образов. Но украинцы не из этого мира. Офицер, принявший решение маршировать на аэродром, не знал, что такое медийный образ.

ICE: Но он сказал, что присутствие СМИ спасло их.

Андрей Кожинов: Он сказал это постфактум, поскольку мы выполнили роль эдакого живого щита, но сказать, что он это планировал и это попало в СМИ, было бы неверным. Для сравнения: палестинцы за много лет научились использовать СМИ, но украинцы в этом смысле — "табула раса".

ICE: А что насчет того, что украинцы получили приличную сумму от американцев, чтобы постоять на площади?

Андрей Кожинов: Так много слухов об этом. Русские рассказывают, что в Киеве украинцы вырывают руки и ноги, добавляют наркотики в еду. Много таких слухов. Идет жесточайшая демонизация Запада. Люди на Майдане верят, что Запад хочет расколоть Россию при помощи Украины и вливает в нее деньги. На Украине тоже наблюдается стремление к демонизации России в качестве ответа.

ICE: Так платили демонстрантам или нет?

Андрей Кожинов: Были рассказы с обеих сторон, что антиправительственные демонстрации и оппозиция проплачены. Верно, что оппозиции платили, но не в массовом порядке. Все партии пытались привлечь сторонников за символическую плату. Но большинство стоявших на баррикадах людей, с которыми я столкнулся, были идейными, высокообразованными, с академическим образованием, бизнесмены. У одного из них я брал интервью — он член горсовета провинциального городка, владелец немелкого бизнеса. Кто-то заплатит ему 25 долларов, чтобы он там постоял?

ICE: Как понять, кому можно верить, когда ты на месте?

Андрей Кожинов: Это базовые вещи. Если тот, кто говорит с тобой, смотрит прямо в глаза, ты ему веришь. Ты можешь перепроверить источники, но на чужой территории это сложнее. Когда полно слухов, а силы безопасности втянуты в провокации, ты можешь потеряться в огромном количестве информации. Тебе нужно передавать то, что ты видишь, не вдаваясь в политику.

Если я увидел, что люди на площади выгнали оттуда одного из членов оппозиции, то это я и передал в эфир. Цель — показать не большую политику, а находящихся там людей и рассказать историю с их точки зрения.

ICE: В конечном счете общественность хочет понять, что есть белое, а что черное, но реальность там намного более сложна, верно?

Андрей Кожинов: Так это представлено в западных СМИ, но там нет ничего черно-белого. Начался мощный народный протест, первая волна люди вышла на улицы по собственному желанию, а оппозиция подхватила эту волну.

Российские СМИ с легкостью рисуют черно-белую картину, и оппозиционные СМИ тоже скатываются на эту дорожку. Они рассказывают о происходящем честнее, но ловят волну сопротивления и скатываются к пропаганде. Международные СМИ стараются оставаться взвешенными.

ICE: Оппозиция состоит из различных сил, верно. Это не только "нацисты", как говорят?

Андрей Кожинов: Есть всякие. Такие, как боксер Виталий Кличко или украинская партия "Свобода", которые действительно считаются националистами. Но там они считаются патриотами с национальным оттенком — но не фашистами. Есть там национализм, но здоровый. Есть в оппозиции и крайне правые, но их очень мало.

ICE: А какова связь между оппозицией и людьми на площади?

Андрей Кожинов: Есть официальная оппозиция, политическая, и есть люди на площади. Политики пришли представить новое правительство на площадь. Люди не уходят с площади, потому что они не верят политикам. Так же, как на Тахире. Они не верят политикам, руководящим официальной оппозицией. После того, как была одержана победа, люди останавливали автомобили политиков и напоминали им, что те должны дать людям ответ.

Тот, кто на данный момент выступает как премьер-министр Украины, Арсений Яценюк, сказал им: "Не для этого мы совершали революцию", а они ему ответили: "Не ты совершал эту революцию, будет еще одна революция, потому что центральная власть слабая". Площадь управляет собой сама.

ICE: Как это воспринимают на Западе?

Андрей Кожинов: На Западе меньше понимают эти тонкости, и когда ты там, действительно очень сложно выбрать зерна правды. Сложно проводить расследования по ходу дела. Ты сообщаешь о том, что видишь. Пропаганда работала на русских на полуострове Крым на протяжении многих лет. Это тяжелая история. Для русских Крым связан с историей.

ICE: Поначалу вы передавали сообщения 2 и 10 каналу. Почему у израильских СМИ заняло столько времени, чтобы понять, что там происходит?

Андрей Кожинов: В предыдущую поездку в Киев мне помогали все. Весь мир связывался со мной, чтобы я передал репортаж. Я был почти единственным там. Потом я сказал, что не могу давать интервью всем подряд. Мы все время держали руку на пульсе, но не то чтобы 2-й и 10-й каналы пропустили эту тему. У них это заняло время. Трудно понять войну на городских улицах с баррикадами в полуевропейской стране. Потом все поняли, что здесь есть сотни тысяч выходцев из Украины, для которых эта история важна.

ICE: Я слышал ваше интервью на радио, где вы сказали: "Этим утром я насчитал 12 тел". Как справиться с таким утром?

Андрей Кожинов: Когда ты видишь убитых и боевые действия, то пытаешься смотреть на это "сверху", не создавая эмоциональную связь. Понятно, что опасность влияет, но ты стараешься оставаться в равновесии. В то же утро, 2 февраля, мы были возле "Макдоналдса" на площади Майдан, и тут стали приносить эти тела. Ты просто считаешь их и видишь получающийся материал, редактируешь текст панихиды. Накрывает уже потом, когда возвращаешься домой и обнимаешь своих близких.

Это очень трудно воспринять. Так бывает в войнах. Даже после своего возвращения со Второй ливанской войны, где я был в качестве резервиста и журналиста, то, увидев поднимающийся дым на иерусалимском шоссе, где мы с продюсером находились в тот момент, я подумал, что это ракета. Это было первое, что я подумал.

ICE: Это посттравма.

Андрей Кожинов: Что-то вроде.

ICE: Если снова понадобится — поедете?

Андрей Кожинов: Честно? Каждый заезд страшнее предыдущего. Я не могу сказать, что не чувствовал страх. Я завидовал израильским журналистам, которые не осознавали, что происходит. Они не понимали, что говорят местные, а я знал, зачем еду.

ICE: Думали обратиться к психологу?

Андрей Кожинов: Я только вернулся и еще перевариваю эту историю, но я и два моих оператора действительно встретимся с психологом канала, потому что каналу важно, чтобы мы были в порядке. В Израиле я был на многих войнах с тех пор, как ушел в запас. Но даже будучи журналистом во время операции "Радуга" и во время Второй ливанской войны, ты заканчиваешь день войны и возвращаешься домой. У тебя есть ощущение, что за тобой твоя армия и твои граждане. Там ты на совершенно чужой территории. Израильские журналисты были очень мужественны. Они передвигались там как израильский отряд — тоже сюрреалистичная картинка.

Фото: Ролан Новицкий