Тайна фермы "Шикмим": госархив надеется получить пропавшие документы Шарона
Бывший советник и друг Ариэля Шарона, доктор Раанан Гиссин, а также бывший сотрудник архива Генштаба Арье Ицхаки приоткрыли завесу тайны в интервью Михаилу Джагинову в эфире программы "От шабата до шабата". Мы предлагаем вам запись этого разговора.
Раанан Гиссин: Добрый вечер. Спасибо, что пригласили.
Михаил Джагинов: Вы были очень близки с Шароном. Входили в так называемый "форум фермы Шикмим". Приходилось ли вам слышать, что Шарон якобы держит у себя секретные документы?
Раанан Гиссин: Я знал, что он держит у себя секретные документы, но не знал, каково их содержание.
Михаил Джагинов: То есть, до вас никогда не доходила информация, что это – документы о войне Судного дня, за которыми так гоняется военный архив?
Раанан Гиссин: Нет-нет. Оглядываясь назад и вспоминая все связанные с Шароном расследования и скандалы, пусть даже сорокалетней давности, я не помню, чтобы речь когда-либо шла о документах того периода. Думаю, на самом деле он знал намного больше, чем могли рассказать опубликованные и даже неопубликованные источники. Однако никогда об этом не говорил.
Михаил Джагинов: Если он знал многое сверх того, что содержалось в документах, то зачем, спрашивается, ему нужны были бумаги, которые он якобы хранил у себя? Об этом мы поговорим с историком, бывшим сотрудником архива Генштаба, Арье Ицхаки. Здравствуйте, господин Ицхаки.
Арье Ицхаки: Здравствуйте.
Михаил Джагинов: Кто и когда обнаружил недостачу документов в военном архиве?
Арье Ицхаки: В военном архиве не хватает очень многих документов. Об этом стало известно после войны Судного дня. По завершении каждой военной кампании мы приступаем к исследованиям, имеющим две цели: во-первых, мы пишем официальную военную хронику. Во-вторых, извлекаем уроки из прошедшей войны и готовимся к следующей. В какой-то момент выяснилось, что все дивизии Армии обороны Израиля, воевавшие в войну Судного дня, передали документы в архив. Все, за исключением одной: 143-я танковая дивизия, которой командовал Арик Шарон, почти не дала нам никаких материалов. Они просто исчезли.
Михаил Джагинов: Можете ли вы с полной уверенностью утверждать, что искомые материалы существуют на самом деле и хранятся именно у наследников Шарона?
Арье Ицхаки: Я абсолютно уверен, что документы, причем самые важные, забрал Арик Шарон. У него хранятся журналы командования, записи переговоров связных. Всё это находилось у него и не было сдано ни в соответствующий отдел, ни в армейский архив. Долгие годы мы пытались выцарапать эти документы. Когда после войны была создана государственная следственная комиссия во главе с судьей Агранатом, один из её членов, полковник запаса доктор Яаков Хисдай, обратился к Арику с просьбой предоставить документы о его дивизии. Но Арик всячески увиливал. Хисдай свидетельствовал, что его многократные просьбы были проигнорированы. Позже к Шарону один за другим обращались все руководители военного архива, однако Арик документы так и не отдал.
Михаил Джагинов: Итак, Арье Ицхаки утверждает, что к Шарону неоднократно обращались с требованием вернуть эти бумаги. Господин Гиссин, вы знали Шарона много лет, еще задолго до 2001 года, когда он стал премьер-министром. Вы когда-нибудь слышали, что у него требуют какие-то документы? Возможно, даже те, о которых мы говорим.
Раанан Гиссин: Я такого не слышал. Но тут нельзя упускать из виду один принципиальный момент: даже если какие-то секретные документы и существовали, я сомневаюсь, что их обнародование изменило бы картину наших представлений о войне Судного дня или даже первой Ливанской. Уверен, что Шарон, принимая нелегкие, даже судьбоносные решения, располагал достаточной информацией о происходящем. Так что если бы даже у него и были какие-то секретные документы, они в любом случае не могли повлиять на его восприятие ситуации. И еще: зная его сыновей лично, я никогда не поверю, что они способны скрывать неизвестную доселе информацию об их отце.
Михаил Джагинов: Господин Ицхаки. Я слышал такую версию, что, командуя в ходе войны Судного дня 143-й дивизией, Шарон якобы не только брал на себя ответственные решения, шедшие вразрез с приказами вышестоящих начальников, но и допускал определенные просчеты тактического характера. Возможно, поэтому он не хотел отдавать документы, в которых это всё упоминалось?
Арье Ицхаки: Шарон умел писать историю. Он хранил всё до последней записки. Вот это, например, я нашел сегодня, готовясь к нашему интервью. За год до Шестидневной войны – в нашу первую встречу с Ариком, которая проходила в его офисе, на столе лежало подготовленное мной исследование на тему операции возмездия в Калькилии в 1956 году. Шарон руководил той операцией, будучи командиром десантной бригады. Он похвалил меня за проделанную работу и указал на недочеты. Все необходимые, на его взгляд, поправки он записал на бумаге. Вот они – записи, сделанные рукой Арика. Я попытался возразить: мол, некорректно просить историка изменить отчет о ходе операции, приписав противнику якобы серьезные потери. Однако Шарон настаивал на этом – как на дружеском одолжении. Я пошел ему навстречу. Все-таки он был генералом, а в армии существует жесткая иерархия. По крайней мере, существовала тогда. Без согласия Шарона материалы просто не могли быть изданы.
Михаил Джагинов: Господин Гиссин, вам когда-нибудь доводилось слышать от Шарона неправду или полуправду?
Раанан Гиссин: Мне ничего об этом неизвестно. В вопросах политики он, возможно, что-то и скрывал. Но в том, что связано с безопасностью страны и благополучием граждан, мне трудно поверить, что он мог говорить неправду.
Михаил Джагинов: А в том, что касается его личной роли в войне Судного дня?
Раанан Гиссин: Тем более! О войне Судного дня и роли Шарона в ней уже всё сказано. Поэтому я очень скептически отношусь к утверждениям, что он хотел что-то скрыть или переписать. Шарон очень вдумчиво подходил к своим обязанностям командира. Никогда не боялся принимать решения.
Михаил Джагинов: Я снова обращаюсь к Арье Ицхаки. Известно, что перед размежеванием в Газе вы проживали в Гуш-Катифе и являлись активным противником выселения евреев. Может, в этой истории вами руководит мотив личной мести Шарону?
Арье Ицхаки: Нет, ни в коем случае. О мести не может быть и речи. Я воспитан в духе принципов исторической справедливости и всего лишь хочу докопаться до правды. Кстати, Шарон не раз заводил со мной разговор о том, как в нашей стране переписывают историю. Скажем, историю войны Судного дня переписывали пять раз. "Именно по этой причине я и держу материалы у себя, чтобы писать подлинную историю", – сказал мне Шарон.
Михаил Джагинов: Доктор Гиссин. Как известно, существует закон, запрещающий хранить у себя дома секретные документы. Если Шарон действительно взял их, то уже неважно, что в них. Их просто надо вернуть.
Раанан Гиссин: Мне трудно на это что-то ответить, так как я не в курсе ситуации в целом.
Михаил Джагинов: Но вы согласны с тем, что законы нужно соблюдать?
Раанан Гиссин: Не знаю. Возможно, что у Шарона и были какие-то черновые наброски, и он не хотел их огласки по соображениям безопасности. Он очень щепетильно относился к вопросам секретности и государственной тайны.
Арье Ицхаки: Это, безусловно, серьезнейшее правонарушение. Офицер, независимо от должности и звания, не в праве удерживать у себя материалы после установленного срока. Затем документы должны быть переданы в военный архив. В армии и Министерстве обороны есть специальное подразделение, которое производит обыск и изымает материалы в случае отказа сдать их добровольно.
Михаил Джагинов: Доктор Раанан Гиссин, историк Арье Ицхаки, я благодарю вас за участие в программе. Хорошей вам недели.