Здесь, вместо родных могил и массовых захоронений, оставшихся на доисторической родине, возвышается мемориал с высеченными на мраморе именами погибших. И с высеченной на мраморе географией большой трагедии европейского еврейства. Каунасское гетто, Минское, Жмеринское, Житомирское, Доманевка, Бершадь, концлагерь Освенцим, Печера " Мертвая петля"… С запада на восток и с востока на запад. Скольких сегодня вспомнили поименно….

«Вот представьте себе – в это трудно поверить, что целое поколение детей, внуков росли без родителей, без дедушек, без бабушек», - говорит Софа Ландвер, министр абсорбции.

«На этом памятнике, установленном на городском кладбище, есть немало имен советских воинов, погибших в боях, узников гетто, их семьи сегодня живут с нами и чтят память всех погибших от рук нацистов», - говорит Ихиэль Ласри, мэр Ашдода.

Бывшая узница Каунасского гетто Хася Гитлин на всю жизнь запомнила, как шевелилась земля над массовыми захоронениями евреев. Мать Хаси погибла в Штутофе, трехлетнего брата Мотале сожгли в Каунасском гетто вместе с двумястами детьми. Список можно продолжить Каждый год в день катастрофы Хася зажигает девять свечей.

«Это мой долг, потому что я осталась одна. Брата сожгли, папиных братьев послали на 9 форт», - рассказывает Хася Гитлин.

«Целые семьи. Как мой брат покойный говорил – у меня забрали всех – тетю, бабушку, всех забрали…», - вспоминает Клавдия, ребенком пережившая эвакуацию.

«Я много скитался по территориям, оккупированным немцами. Был переодет в девочку, чтобы не догадались, что я еврей. А потом оказался на румынской территории, попал в гетто. Румыны не расстреливали нас. Но там был тиф, другие болезни. Сейчас сам себе не веришь – а могло ли такое быть. Кажется, что сон. Но оно было», - рассказывает Арон Молотковский . бывший узник Жмеринского гетто.

У юного узника гетто Бершадь Шики Альберта на глазах эсесовцы расстреляли мать и отца. Кто-то настучал о том, что отец партизанил, пускал под откос поезда. В тот трагический день в Бершади были расстреляны 300 человек.

«Просто нет слов. Лично у меня – чем больше проходит времени, тем больше боли остается. Потому что мои родители … матери Рахель был 21 год, а отцу 27 лет», - вспоминает Шика Альберт.

Со временем этот ашдодский мемориал пополнился не только новыми именами. Кто-то привез и закопал здесь землю из Минского гетто, Кто-то высек на мраморе – "моя бесценная родня, я слышу, как из каждой ямы вы окликаете меня."

«Мы живем только для того, чтобы память о Холокосте осталась, чтобы она не ушла вместе с нами, в этом наша главная задача – беречь память о жертвах Второй мировой», - говорит Арон Молотковский.

Людмила Зузовская (оператор Игорь Горелик), Служба новостей 9-го канала.