Нам всем дороги детские воспоминания. Мы их иногда приукрашиваем, иногда додумываем, а часто даже сочиняем. Но всегда – они навеяны тем, что нам особенно дорого и связано с нашими самыми близкими. Мой папа пел мне песни на идише. Колыбельную, которую исполнял Михоэлс в фильме "Цирк" на идише, я услышала впервые от своего папы.

Впервые все еврейское для меня было связано именно со звучанием этого языка – языка идиш. Помню, как я интересовалась, почему же это на идиш: " Аф дем припичек брент а фаерэл...": - ведь здесь нет ни одного еврейского слова! "Аф дем, брент и фаерэл – немецкие слова, а "припичек" – вообще украинское. Папа объяснил, что по-русски это звучит примерно так: "На шестке у печурки горит огонек…" Но как только он это объяснил, все очарование куда-то исчезло. Мне нравилось в этой фразе нежная непонятность, хотя немецкий язык я учила в школе и ужасно не любила его звучание…

Папа не любил рассказывать о том, как он вынужден был уйти из ГОСЕТа (Государственный еврейский театр), где учился, собственно, это произошло сразу после убийства Михоэлса, не любил рассказы Шолом-Алейхема: "Он описал евреев такими, какими их хотели видеть антисемиты", - говорил он. Но однажды он рассказал мне о расстрелянных еврейских писателях и поэтах: "Это была последняя казнь Сталина…", - сказал мне папа и прочитал несколько стихотворений на идише, которые помнил наизусть.

Все это мне вспомнилось на вечере в поселении Текоа, посвященном памяти расстрелянной еврейской культуры России. 12 августа 1952 года состоялась "последняя казнь Сталина" – расправа над лучшими идишитскими авторами, жившими в России и бывшими членами Еврейского антифашистского комитета. "Расстреляли идишскую культуру", - говорили позднее те, кому она была дорога и для кого она была родной.

- В 1956 году евреи в свободном мире провозгласили 12 августа 52 года "Днем убитых поэтов", - скажет мне Дмитрий Якиревич, с которым я буду беседовать после концерта в Текоа. Память о событиях 12-го августа хранят и в России, и в Израиле. В этом году у нас о нем вспоминали дважды: 11-го августа в Иерусалимском культурном центре на ставшей уже традиционной конференции "Поздний сталинизм и евреи", и в 12-ти километрах от Иерусалима – в матнасе (клубе) Текоа, где со сцены звучала поэзия казненных поэтов и современные музыкальные произведения на идиш, большинство из которых сочинено Дмитрием Якиревичем.
Я написала, что память хранят и в России, и в Израиле, однако необходимо отметить одну существенную разницу (или даже две – как говорят в Одессе): в России все мероприятия, связанные с именем репрессированных еврейских деятелей (и, главным образом, с Соломоном Михоэлсом) проходят помпезно, в огромных концертных залах, там с 1998 года ежегодно организуют фестиваль памяти великого режиссера Еврейского театра Соломона Михоэлса, в программу которого входят не только чтение стихов расстрелянных поэтов, но и огромная культурная программа… Залы собирают не десятки и даже не сотни, - а тысячи зрителей…

В зале матнаса Текоа было примерно 60 человек. Большинство, разумеется, были русскоязычные жители Текоа, а другая часть (также русскоязычных зрителей) приехала из Иерусалима. Вечер вел Михаил Нудлер, объявляя выступающих на иврите, а открыл его - Дмитрий Якиревич, назвав по именам всех расстрелянных еврейских писателей.

- В 80-е годы, - рассказывает Дмитрий, - Михаил привлек меня к работе над пуримшпилями, это он возродил традицию этих народных представлений, а я писал музыку к этим представлениям. Тогда в Москве 70-80-х годов мы играли эти спектакли в квартирах, создавая импровизированную сцену из столов, а то и снятых с петель дверей… Но если в Москве на нашей еврейской сцене говорили на трех языках, то в Текоа остались уже только иврит и идиш. Я прекрасно помню нашу "эпоху пуримшпилей", автора сценариев к ним (да будет память ее благословенна) - Розу Финкельберг, и весь тот энтузиазм, который, - несмотря на непрерывную слежку за всеми участниками спектаклей устраивало КГБ, - охватывал нас от одного сознания, что мы занимаемся чем-то своим, родным, еврейским…

- Что происходит сегодня с культурой на языке идиш? - спрашиваю я Дмитрия.
- Такой культуры уже больше нет. - Огорошивает он меня своим ответом, - Представим себе, что надо провести на еврейской сцене какое-либо культурное мероприятие, определяемое конкретной темой. Например, юбилей Шолом-Алейхема, Менделе Мойхер-Сфорима или даже День Победы, который ныне широко отмечается на русской улице в Израиле. И где же мы возьмём репертуар? Ведь на всех идишских фестивалях во всех радио- и телепередачах поют несколько ресторанных песенок, которые трудно привязать к конкретному событию. И в такой ситуации – о какой культуре можно говорить?

- И это говорит еврейский композитор и поэт, создатель замечательного ансамбля "Идишланд"…
- Во всех наших программах, которые мы готовим с ансамблем "Идишланд" я стараюсь показывать настоящую еврейскую музыку, развивавшуюся во всем мире и, в значительной степени, в России. В последнем случае речь идет о целой еврейской композиторской школе, развивавшейся на нашей бывшей родине под влиянием идей Н. А. Римского-Корсакова и при его прямой помощи.

Одним из самых ярких её представителей был Иосиф Ахрон. Широкую популярность принесла ему в начале позапрошлого века песня "С'лойфн, с'йогн шварцэ волкнс", которую в моём доме пели мои родители, еврейские актёры. А на вечере прозвучал "Еврейский нигун" этого замечательного еврейского классика. Программа вечера в Текоа была очень серьезно подготовлена и продумана. Почти все номера сопровождались криками "браво!", - и это при том, что большинство в зале не понимали идиша… На сцене Текоа выступали представители трех поколений: от Эстер Блущинской - бывшей актрисы белорусского ГОСЕТа до юных солистов Израильской оперы, являющихся одновременно и солистами ансамбля "Идишланд".

В прологе была исполнена песня-реквием, которая так и называлась: "12 августа 1952 года", написанная на музыку Дмитрия Якиревича и на слова выдающегося поэта, узника Сиона Иосифа Керлера. Вообще в программе концерта были как произведения 50-летней давности (не утратившие своей актуальности), так и произведения совсем современные.

Замечательно звучало лирико-драматическое сопрано Нонны Зальцман, исполнившей римейк на адажио Томазо Альбиони - молитву "Защити, Господи от напасти террора" и одну из известнейших идишитских песен "Мэхутэнстэ". В ее же исполнении прозвучало вступление к еврейскому мюзиклу, написанному в 80-х годах Дмитрием Якиревичем, Иосифом Рыклиным, Ителлой Мастбаум. Меццо-сопрано Аллы Фримерман звучало необыкновенно проникновенно и когда она исполняла музыкальную композицию на музыку Равеля, и когда исполнила "Мир вэлн бэйдэ а либэ шпилн" – "Мы будем любить друг друга" в обработке Д. Якиревича. Еще один солист Израильской оперы - Леонид Аксельрод, о котором Дмитрий сказал, что он "поет о трагедии идишской культуры, исполняя гимн на мою музыку - "Я еврей" на слова казненного в 1952 году Ицика Фефера, - и поет так, будто обращается к каждому зрителю в зале"… Стихи расстрелянных поэтов читала Эстер Блущинская, Лина Торпусман и Ноэми Шот - единственная сабра на этом вечере, которую Дмитрий Якиревич представил как друга и помощницу ансамбля "Идишланд".
Запомнилось и выступление прекрасного инструментального дуэта: Вениамина Иоффе (скрипка) и Ирины Ярецкой (фортепиано).

Вообще такой вечер в Москве собрал бы многотысячный зал, а выступающие сорвали бы бурю аплодисментов, но здесь в Текоа - этот скромный вечер вызвал у каждого сидящего в зале свои дорогие воспоминания, и, наверное, - это самое главное. Ведь именно памятью жив народ, а значит и его культура.

На фото: Ноэми Шот и Дмитрий Якиревич